Джордан Ривет - Художница проклятий [litres]

Согласно Закону Резонанса – третьему закону проклятой живописи – проклятие, нанесенное на предмет, имеющий эмоциональную значимость для человека, могло влиять на него на расстоянии. Чем сильнее была эмоциональная связь с предметом и чем длительнее был контакт, тем сильнее работало проклятие. Однако и на неживые предметы, которые часто пребывали в контакте друг с другом, тоже можно было влиять при помощи одного проклятия. Некоторые считали, что принцип действия в обоих случаях тот же.

Брайер вспомнила один из первых уроков в душной художественной мастерской, находящейся в нескольких кварталах от моря.

– Этот феномен определенные теоретики третьего закона называют неодушевленным резонансом, – сказал отец Брайер после того, как при помощи одного проклятия поджег две книги, которые годами вместе пылились на одной и той же книжной полке. – Другие полагают, что подобный эффект является следствием Закона Целостности. Предметы становятся одним целым и поэтому подвергаются одному проклятию. В Совете Плащей разногласия на этой почве возникали, по крайней мере, дважды.

– Какой теории придерживаешься ты? – спросила Брайер, которую больше интересовало то, как ее отец работал кистью, нежели то, что он говорил. Его проклятия всегда срабатывали с первого раза, а вот самой Брайер это давалось не так легко.

– Важно то, что это работает, – пламя от горящих книг отразилось в огромных глазах отца, когда тот повернулся к ней. – Ты учишься практической проклятой живописи, Илэйна Роза. Ты должна использовать каждый инструмент в своем арсенале, не беря в расчет то, что говорят какие- то там академики из Совета. Мелочные научные споры для нас не имеют никакой ценности.

Брайер открыла окно мастерской, чтобы проветрить помещение от дыма, пока ее отец расхваливал свой особый подход к теории проклятий. Она все еще слышала его воодушевленный голос, хотя от того урока ее отделяли годы и километры. Уже тогда она знала, что отношение ее отца и матери к художественной живописи отличалось от отношения других магов. Их художественные работы были также красивее и эффективнее, чем работы других магов. Однако в то время Брайер еще не осознавала, насколько опасным для ее родителей было то, что они игнорировали точку зрения Совета.

Брайер хорошо усвоила урок по теме резонанса. Когда Арчер стал ей угрожать, она незаметно нанесла взрывное проклятие на чашку, которую поставила на колени. Эта чашка обычно стояла в чашке, которую Брайер дала Арчеру. Одним легким движением кисти карминовый взрыв был перенесен с одного кусочка глины на другой. Отвлекающий маневр позволил Брайер выиграть время, чтобы при помощи смеси патины [2] Патина – зеленоватый налет на меди и ее сплавах. и малахита нарисовать более замысловатое проклятие на тонкой доске от стула, спрятанной под подушкой. Два оттенка зеленого смешались вместе, чтобы перенести стул через всю комнату, идеально демонстрируя Закон Целостности в действии.

Несколько капель краски попали на тряпки, обмотанные вокруг поврежденного запястья девушки. Брайер начала затирать красные и зеленые пятнышки, стараясь не давить на больную руку. Она всегда полагала, что использовать защитную магию ей придется на местном шерифе или на ком-нибудь из прошлой жизни. Девушка вовсе не была готова к тому, что угроза будет исходить от какого-то болтливого вора. Этот Арчер случайно оказался у дома Уинтона в нужный момент или же он намеренно искал именно ее? Даже если Арчер никак не был связан с прошлой жизнью Брайер, нашел он ее как-то подозрительно просто.

Брайер глубоко вдохнула запахи сухой соломы и масляной краски, запах дома, чтобы успокоиться. Предложение работы было куда более заманчивым, чем Брайер этого хотелось. Ей нужно было золото, но привлекало ее не это и даже не перспектива выручить из беды юную деву. Леди Мэй наверняка была окружена одним и тем же уровнем комфорта, что в замке лорда Бардена, что в особняке ее отца. На ее долю определенно не могли выпасть тяготы и лишения, которые терпели дочери кузнеца.

Нет, Брайер привлекала сложность поставленной задачи, и она манила художницу, подобно тому, как моряка манит голос сирены. Вор хотел, чтобы Брайер показала настоящую, серьезную магию. Это была не какая-то мелкая месть. Дело касалось достаточно сложного проклятия, которое должно было пробить защиту лицензированного мага, и это требовало подготовки, изучения и огромного потока силы. Чужую магию необходимо было сначала раскроить на составляющие по швам, а потом раздробить эти составляющие на крупицы. Идея подобного разрушения манила Брайер, вызывая в ее душе такой сильный отклик, какого она не испытывала с тех пор, как поселилась в своей маленькой хижине.