Валентин Юрьев - Новые территории [СИ]

Мишка тут же переоформил бумаги на Пашку и теперь тот становился настоящим клароном с родовым имением и завидным женихом королевства. Вместе с домом в руки Кайтара переходили тайные склады, связки ключей и остатки опасностей, связанных с секретной деятельностью колдуньи. Неизвестно, кто ещё был в курсе тёмных дел бывшей принцессы и желал отомстить за неё…

Для полного комплекта удовольствий оставалось только научиться быстро перемещаться в пространстве, так как никто из друзей не собирался жить рядом с королём. Но даже сейчас, для временных набегов на столицу дом был неоценимым подспорьем. В него можно было приводить кого угодно, не считаясь с церемониями Дворца, хранить ценности, использовать как гостиницу или перевалочную базу.

Пашка сначала отказывался и отбрыкивался от непонятной и чуждой его душе повинности, но сломался на слове «мать», которую ему очень хотелось вытащить из клановой хандры, от пьяницы-отца и перевести поближе к себе. Бумаги оформил Фельдьер, по кличке «Знаетели», который и понёс их в столицу, чтобы проставить нужные подписи и печати…

Клар Фастарл, которому, как ни странно, двухдневное путешествие в провинциальную дыру вовсе не казалось тягостным, привёз заказ на несколько колясок, пришедшихся по вкусу многим вельможам в Столице. Это важное событие выводило кустарную мастерскую в Белом Городе на совершенно новый уровень работы.

За предложенные в аванс деньги можно было отказаться от каменных осей и заменить их цельными, железными, с подшипниками из меди, а для этого надо было расширяться, строить маленький, но всамделишный завод с токарными станками, о которых Мастер начал мечтать ещё круг назад.

В то время Мишка взлетел бы под небеса от гордости за своё творение, возникшее на каменном пустыре, но последнее приключение надломило в нём тот стержень, на котором базировались его достаточно нахальные победы и достижения. Теперь, оглядываясь назад, он заново для себя переоценил возможные последствия своих решений и увидел, что в каждой битве прошел по краю обрыва и каждый раз подвергал своих друзей страшному в возможных последствиях риску. Перед глазами мелькали картины, наполненные трупами, ранеными, рабами и горящими домами… А тут… Какие-то тележки…

Пользуясь остатками своей болезни как щитом или, даже, как в детстве, тёмной кладовкой, Мишка, сам того не замечая, откровенно прятался от Советника, принца, от своих близких и подчинённых, уходил от разговоров о будущем, редко улыбался и практически всё время молчал.

Даже малыш, который своим нежным телом и младенческим улыбчивым неведением очаровывал всех окружающих и вызывал в них радость и чувство нежности, навевал в Мишкиной душе противоречивые эмоции, среди которых не последним было ощущение простого животного страха. Сколько раз уже он вспоминал мальчика в грубой рубашонке, проткнутого несоизмеримо большой для его тельца стрелой… И плачущего селянина, бьющего окровавленными кулаками своего врага…

Какое-то время все окружающие прощали своему любимцу незаслуженное пренебрежение к их попыткам расшевелить его. Но, поскольку, внешне он был уже достаточно здоров, чтобы проявить больше такта, терпения и интереса, обстановка в доме потихоньку накалялась.

Может быть, в окружении только близких, его настроение, казавшееся со стороны простым капризом, сошло бы с рук, но обязанность принимать гостей, да ещё таких важных, лежала на хозяине дома, да и кто ещё мог поддержать разговор о делах государственных в простой клановой семье? Зато все они испытывали жгучий стыд и неудобство перед принцем и Советником и это создавало совершенно тягостную обстановку, когда все собирались вместе. За ужином.

В один из вечеров Принц, всегда считавший себя первопричиной сложившейся ситуации, не выдержал первым. Почувствовав по его настроению и взгляду, что сейчас будет тихая разборка, все за столом съёжились от предчувствия нависшей опасности… Пожалуй, только Крориган, как всегда перебиравший в памяти итоги дня с беготнёй и кучей одинаковых хлопот, ел, не замечая грозы, нависшей над сыном. В этот момент они удивительно были похожи друг на друга аутичной отрешенностью, отец и сын…

— Мроган, ты в последнее время настолько задумчив, что, порою, кажется тебя даже за столом нет…

— Что?… Прости, Верт, я что-то пропустил?…

— Да нет, ничего особенного, сегодня тушеные овощи очень хороши, у тебя хороший повар…

— Да, наверно… Это овощи?…