Алекс Анжело - Я превращу твою жизнь в ад. Герадова ночь [litres]

– Игра – испытание. Каким бы даром ты ни обладал, она всегда сможет преподнести сюрпризы. Поэтому лучше не отходи от Даниэля ни на шаг, – отвлекшись от вопросов о рюкзаке, с необычайной серьезностью заявил маг воздуха.

– Это вроде академия, а не военный полигон.

Ридж ухмыльнулся:

– Думаешь, почему Герадова ночь обговаривается в момент поступления? И даже внесена в договор? Ее считают частью учебного процесса, и что-то в этом есть. Ты можешь прочувствовать чужую силу, используешь весь свой ум, чтобы не пострадать, не говоря уже о победе. Деньги – поощрение, которое заставляет нас шевелиться, ну и перспектива увеличения магического потенциала привлекает немало народа.

Внезапно в голове возникла догадка, по сути пустяк, но меня удивляло, как я раньше не подумала об этом.

– Что, если победителю не нужны ни деньги, ни занятия с ректором? Что тогда? – Я бессовестно пользовалась разговорчивостью Риджа.

– Он выбрал деньги, если ты о Даниэле. Не знаю, куда он их дел. Может, положил в банк или рассеял по ветру? С него станется, – с невеселой улыбкой сказал маг воздуха, сунув ладони в карманы плаща.

– Почему никто не сказал? Я была уверена, что он выбрал занятия, – растерянно проговорила я.

– Не думай, что знаешь все на свете, Загадка. Откровенно говоря, мы мало знакомы. Ты не в курсе моего прошлого, а мне неизвестно твое. Полагаю, мы все друг для друга загадки, верно? – Он хитро усмехнулся, а его взгляд как бы намекал на мой рассказ про бабушку, когда я забылась и сболтнула лишнего. – Надо было лишь спросить, скорее всего Даниэль бы рассказал. Но ты верила своим выводам, а он просто не стал разубеждать.

Действительно, я помню, как злилась на Лефевра и вовсе не спрашивала, каков был приз, что он получил год назад. В тот момент слова Ловеласа заставили меня задуматься.

– Он всегда очень собранный и задумчивый, кажется, будто ему все по плечу, – поделилась я.

– Может, так, а может, и нет. Я склонен считать, что Даниэль слишком мнителен. Для него лучший друг он сам, тот, кому он действительно доверяет.

– Тебе это неприятно? – проницательно спросила я.

– Не знаю. Когда-то было. Это его раны, и надо быть глупцом, чтобы считать, что они не оставят следа. – Ловелас на мгновение замолчал, меня же удивило его откровение. – Но доверие – это не такая уж великая вещь, если есть…

Речь Риджа оборвалась, когда он заметил, что мы не одни. Подслушивание или совпадение, но мы приближались к воротам академии. Беседа вынужденно завершилась, а я так и не узнала, о чем он хотел рассказать.

Перед глазами полыхнуло, вернув к реальности. Меня схватили за шиворот и резко отдернули назад. Скелет насильника погряз в облаке густого пепельного дыма на том месте, где еще мгновение назад находилась я.

– Ты почему спишь?! – Даниэль, стукнув кого-то шестом, вновь воззрился на меня – хмуро, недовольно, холодно. – Соберись. И не отставай от меня.

Еще мгновение, и в меня бы попали… Черт! Решимость и уверенность, возникшие столь внезапно, куда-то исчезли.

Я распрямилась, жутко недовольная собой.

– Этого больше не повторится, – пообещала некроманту.

– Следуй за мной. – Его ладонь соскользнула с моего плеча, оставив противное чувство разочарования.

Я заметила, что нападавших стало гораздо меньше. Несколько участников беспомощно валялись на земле, и еще парочка попыталась вновь напасть, но остальные отступили. Оживленцы некроманта расчистили путь, мы двинулись дальше – осторожно и торопливо.

Всюду была вода, темные лужи – словно неисчисляемое количество озер разлилось на улицах студенческого района. Центральная улица – единственное место, где спрятаться почти невозможно, много открытого пространства, запертые особняки, никогда не участвующие в игре из-за дорогого имущества, и именно в этом месте мы теперь находились.

– Они пробовали силы. Это лишь начало, – хмуро сказал Даниэль.

– Ясно, – тяжело откликнулась я.

Улица богачей встретила нас нежданной пустотой, безмятежностью и стендом с мерцающей картой. Дома расступались, и каждое из строений стояло чуть глубже другого, даря место круглой площади с вырастающим в центре постаментом, уносящимся высоко в небо, и виднеющейся на вершине скульптурой. Фонари здесь не горели, что казалось странным, мы бы утонули в потемках, если бы не свечение, исходящее от стенда.

– Нас сгоняют в одно место? – прошептала я, видя, что огромная карта почти вся потемнела, оставив небольшое яркое пятно, подобное острову в океане.