Алекс Анжело - Я превращу твою жизнь в ад. Герадова ночь [litres]

– Свободнее, чем с Даниэлем? – Губы воздушника растянулись в самодовольную улыбку, он засунул руки в карманы брюк и медленно всем телом покачался из стороны в сторону.

Все равно что сравнивать небо и землю. Земля – спокойствие, добродушие, понимание, а небо – безрассудство, одурение от чистого разряженного воздуха, тревога от потери контроля над ситуацией и бессвязности мыслей. Такова разница в моем отношении к некроманту и Риджу. Совсем различные чувства.

– Да, свободнее, – тем не менее ответила я, совсем не уверенная, что мои слова придутся Лефевру по душе.

Но это правда… С магом смерти я постоянно волнуюсь.

– Лучше договаривай, Загадка. Иначе тебя могут неправильно понять. Свободнее, потому что… – Ридж задумчиво закатил глаза и пролепетал слащавым голосом, манерно кривляясь, как актриса из мексиканского сериала, одну руку уперев в бок, а другой вырисовывая дуги в воздухе: – Я от него без ума. Мое сердечко трепещет от одного взгляда. Все теряет смысл. Ноги ломит, голова болит.

– Фу, Ридж. Переигрываешь. И все совсем не так, – укорила его, но от тихого смешка не удержалась.

– Ладно. Раз не так, то не так. – Ловелас ухмыльнулся, сверкнув всеми тридцатью двумя зубами.

– Я пошла, иначе опоздаем. Да и шея у меня уже затекла, – пожаловалась ему, чувствуя, что голова потяжелела от прилившей к ней крови.

– Да, у меня тоже, – согласился со мной Ридж, до сих пор стоявший с запрокинутым кверху лицом.

– Скоро спущусь. И помни…

– Не напугай служанку? – перебил маг воздуха.

– Нет. Слава Тирэну, Дарина не глухая. Твою болтовню не услышал бы лишь мертвый. Хотя в этом доме вообще не стоит много разговаривать. – Я с опаской оглянулась, вспоминая подслушивающий артефакт, найденный Горидасом в гостиной. – Не забывай, что ты в гостях.

Я в упор посмотрела на парня, и он кивнул, читая истину между строк.

Дождь приутих, как притихает свора собак, лающих друг на друга, но ни у кого не оставалось сомнений – это временно. Темные тучи наваливались на горизонт, будто пытаясь его поглотить. Солнце опустилось так низко, что мутному свету, рассеиваемому облаками, едва хватало сил не подпускать близко наступающую ночь.

Уже на подступах к академии студентов становилось больше, такое же явление наблюдается по утрам, когда все спешат на занятия, с единственной лишь разницей, что все учащиеся исчезают в замке, а не толпятся возле него в плащах, будто принадлежащих членам ордена иллюминатов – с широкими и глубокими капюшонами, надвинутыми на лицо.

Многолюдно. Шумно.

Возбуждение витало всюду. Я замечала его в лицах. В них одни эмоции стремительно сменялись другими – от заразительного смеха до нервного напряжения, в вихре которого участники заблаговременно разглядывали и оценивали других, будто вот-вот собирались вступить в бой. Одни не могли устоять на месте, как мышки в клетке передвигаясь между группками, другие, не стесняясь, носили с собой оружие, по большей части выполненное из дерева, – ничего по-настоящему опасного, но это все равно не внушало спокойствия. Поддавшись порыву, я поправила белую повязку на плече, подтянула узел и через мгновение поняла, что переборщила – получился почти жгут.

Надо перевязывать. Долго я так не протяну.

– Деньги – поистине великая вещь, – пробормотала себе под нос.

– Еще какая! – вторил Ридж, в отличие от меня головой он не вертел и выглядел донельзя собранным.

Контраст на контрасте. Надо брать с него пример.

– Ридж, зачем тебе выигрыш? Как я догадываюсь, уроки у ректора ты брать не намерен. Но твоя семья и без того богата, – спросила я, не обдумав вопрос заранее. Однажды моя порывистость сыграет против меня.

– Они вмиг лишат меня средств, если я сделаю не так, как надо, – туманно изрек Ридж, повернувшись.

Я поймала остатки горькой полуулыбки.

– Так, как надо? – ухватилась за прозвучавшие с другой интонацией слова.

Я лезу в личное. Загадка лезет в чужие секреты. Черт! Кажется, мне начинает нравиться это прозвище, будто во мне действительно есть что-то куда более таинственное, чем испуганная девочка, затерянная в опасном мире.

Хотя больше не испуганная… Нет, чуть-чуть страха осталось, только дураки ничего не боятся, но появилась стойкая уверенность в себе. Пусть подобие ее и присутствовало раньше, но оно часто разлеталось на кусочки, и я проваливалась в зыбучие пески нескончаемого беспокойства.