Алекс Анжело: Я превращу твою жизнь в ад. Герадова ночь [litres]

Многое поменялось, но порой мне казалось, что все осталось как прежде. Хотя к одному я точно никогда не привыкну – к Даниэлю-преподавателю, который, напрочь игнорируя магистерскую мантию, всегда небрежно вешал ее на спинку стула, подобно ненужному плащу, оставаясь в рубашке и брюках, сшитых из ткани его излюбленного черного цвета. При этом он всегда умудрялся выглядеть элегантно и аристократично.

– Я привязан к тебе чувствами, браком и необходимостью, поэтому у меня просто не остается выбора, кроме как стать преподавателем в этой академии, пока ты ее не окончишь, – иронично, будто укоряя, сказал Даниэль после своего выпуска.

– Ты жалуешься? – сощурившись, спросила я, пытаясь скрыть волнение, нахлынувшее на меня из-за его решения.

– Нет. Но ты все равно должна чувствовать вину, чтобы потом ее добросовестно искупить, – нагло и с интимным подтекстом заявил мне тогда некромант.

Все считали его хладнокровным, сдержанным и крайне умным человеком. И да, он разумен, но только не наедине со мной. Теперь, после свадьбы, я точно знала: под этой ледяной маской скрывается вулкан. Вулкан, который я разбудила. Вулкан, пылающий только для меня.

– Вы меня вызывали?

Судя по ветру, пронесшемуся по комнате, первокурсница, стоявшая у стола Даниэля, относилась к воздушным магам.

Некромант временно вел у их курса какой-то общеобразовательный предмет. С начала учебного года прошла всего неделя, поэтому почти никто из новеньких не знал, что мы с магом смерти давным-давно женаты. В академии при посторонних мы разговаривали сугубо официально, да и свою старую фамилию в документах учебного заведения я менять не стала, оставаясь Райалин, хотя фактически уже давно относилась к роду некроманта, записанная как Конкордия Лефевр. Со временем я обязательно верну свое настоящее имя, но пока это слишком рискованно.

Пусть благодаря магии Древня все, кроме моих друзей, некроманта и его близких, позабыли о странностях, связанных со мной, мы все равно сохраняли осторожность. Ивонна, окончив академию, жила своей жизнью, больше никого не терроризируя.

Суд над Сарманелем завершился всего год назад. С тех самых пор старик гнил в тюрьме вместе с несколькими своими родственниками, включая Картуса, что приложил руку к смерти своей жены, матери Конкордии. По рассказам Тильды, без постоянного целительского оздоровления жить бывшему главе рода осталось недолго. После его ареста, когда стало очевидно, что доказательство вины лишь вопрос времени, из своих глубоких нор повылазили свидетели его преступлений. Тогда все окончательно решилось, и никакие деньги бы его не спасли. Единственное, чего Сарманель добился, – заключения вместо казни, и то лишь благодаря каким-то договоренностям с королем. Тильда не вдавалась в подробности, заявив, что это секретные сведения.

Все оставшиеся на свободе Райалины задышали спокойно, Оберон и его сестра тоже. Вскоре после ареста главы рода Тильда передала мне письмо-донос, найденное среди бумаг старика. В нем целитель обвинял самого себя в том, что это он когда-то подложил в дурманицы берхалею, прекрасно зная особенную реакцию Конкордии на дым этой травы. Оберон надеялся, что стресс вернет ей потерянную память, но не вышло, а парня, похоже, заела совесть, поэтому он сдал себя сам, желая таким образом наказать. Несколько раз прочитав то письмо, я его уничтожила, решив не копить обиды и забыть обо всем. Скорее всего враждебное отношение внутри семьи и толкнуло целителя на этот гнусный поступок, как и Конкордию когда-то.

Горидас навещал старика регулярно, будто все еще исполняя роль советника. Это казалось диким, учитывая расправу, что ожидала мужчину, если бы в ту ночь нам не улыбнулась удача. Мы с ним почти не разговаривали с тех самых пор, как, оставшись наедине с магом, я поблагодарила его за помощь – быстро, но искренне. Я прекрасно помнила тот несостоявшийся поцелуй в гостиной дома Райалинов, и поэтому держала дистанцию. Но для себя решила: если Горидас когда-нибудь попадет в неприятности, я обязательно ему помогу.

– Да. Подождите немного, – не оглядываясь, сидя за столом, попросил Даниэль. Наверняка он почувствовал меня, когда я только подходила к аудитории, – в последнее время мы ощущали друг друга, даже не видя. Равнодушно посмотрев на студентку, некромант произнес: – Дирави, идите, не отнимайте мое время.

На лице девушки отразилась досада вкупе с отчаянием, и она бросила на меня ненавидящий взгляд, будто я причина всех ее бед.