Илона Эндрюс: По лезвию грани

Бреннан набросился, охваченный яростью. Его меч сверкал, рассекая широкие дуги: влево, вправо, влево. Ричард отклонился. Бреннан боднул его головой. Ричард полоснул бок Бреннана. Они снова столкнулись, окровавленные, сосредоточенные только друг на друге. Звон стали о сталь был похож на биение сердца.

Бреннан нанес еще один удар по шее Ричарда. Все его удары приходились выше груди, понял Джордж. Фиксация на противнике. Он слышал об этом, но никогда не видел. В этот момент Бреннан ненавидел Ричарда так сильно, что не мог отвести взгляд от его лица. Все его порезы были рассчитаны на то, чтобы отрубить Ричарду голову.

Ричард отскочил в сторону и ударил Бреннана ногой в бок. Здоровяк сделал шаг назад. Острие его меча опустилось. Устал! Он устал. Лезвие поднималось медленно.

Бреннан выдохнул, кровь пузырилась на его губах, и бросился в атаку. Ричард позволил ему подойти и молниеносно полоснул Бреннана по животу.

Бреннан споткнулся, прижимая руку к животу, пытаясь удержать внутренности внутри. Ричард расхаживал взад и вперед, преследуя его, как тощий голодный волк, преследует хромого медведя. Здоровяк попытался выпрямиться. Ричард упал почти на колени и рубанул Бреннана по ногам, слева направо, его меч расплылся.

Бреннан пошатнулся. Ткань его штанов разошлась, обнажив перекрещивающиеся порезы. Кровь набухла. Он зарычал и опустился на колени. Ричард ударил его коленом в лицо. Бреннан опрокинулся. Ричард резким движением стряхнул кровь с меча и посмотрел на Шарлотту.

Она все еще стояла у стола, такая бледная, что казалась бескровной. Ричард медленно поднял меч в знак приветствия.

Великий тан прогрохотал.

— Кто-нибудь, уберите этот мусор.

Появился Селир в сопровождении полудюжины стражников. Они окружили Бреннана. Три меча были направлены на Ричарда.

— Только не его, — сказал Великий тан. — Он может идти.

Ричард склонил голову. Стражники расступились, и он направился к ним.

— Позор, — сказал Эрвин. Джордж обернулся. Шпион стоял у их столика. Он выглядел гораздо менее похожим на Лораме и очень похожим на Эрвина. Должно быть, здесь действовала какая-то магия. Ему придется докопаться до сути.

— Эрвин? — Кальдар пристально посмотрел на него. — Вы Лораме?

— Да, это я. Какая часть отступления была вам непонятна? Я сидел на Бреннане в течение десяти месяцев, выстраивая свое дело так, чтобы я мог провести его тихо, без скандала и смущения для королевства. — Эрвин поднял руку, указывая на разрушенный обеденный зал. — Это именно то, чего я пытался избежать.

Ричард подошел к ним.

— А где Шарлотта?

Джордж взглянул на столик Шарлотты. Он был пуст. Шарлотта исчезла. И Софи тоже, и Паук тоже.

— Она только что была здесь, — сказал он.

— Джек! — рявкнул Ричард.

Джек бросился через столовую, присел на корточки у стола, вдохнул и указал на дверь.

— Правый коридор.

Ричард бросился по коридору.

— МИЛОРД! — окрикнула Софи.

Паук остановился и обернулся. Он был на полпути через сад, и когда он повернулся на ноге, чтобы посмотреть на нее, великолепные клумбы обрамляли его. Он казался изящной картиной, залитой солнечным светом. Она спустила собаку с поводка.

— Что ты здесь делаешь, Софи?

— Я испугалась, когда начались крики, — сказала она. — Я выбежала и увидела, как вы уходите.

Он поднял руку, приглашая ее идти рядом. Она догнала его, и они вместе зашагали по извилистой тропинке. Собака побежала в сторону, чтобы исследовать цветы.

— Я смотрю, ты привела свою собаку. Ты наконец определилась с кличкой?

— Да. Я думаю, мы должны называть его Каллис.

— В честь Великого тана? — Паук улыбнулся.

— У них один и тот же тип грубого достоинства. Куда вы направляетесь?

Жесткое лезвие ее короткого меча, единственного оружия, которое можно было спрятать под платьем, согревало бедро. По обеим сторонам дорожки цвели розы, розовые, темно-красные и кремовые, их бархатные лепестки источали изысканный аромат.

— Я явился сюда, чтобы сорвать эту свадьбу, — сказал он.

— Но почему? Вам не нравится маркиза?

— Нравится. На самом деле я ее очень люблю. Она прекрасный пример лучшей благородной крови. Но я патриот, моя дорогая. А иногда потребности моей страны вступают в конфликт с моими личными симпатиями.

— Я понимаю, — сказала она. — Долг. — Он не был монстром по своей воле, о нет. Он был патриотом. Единственная разница между обычным психопатом-садистом-убийцей и Пауком заключалась в том, что у него был мандат Луизианы быть таковым.