- По крайней мере, на первое время туалетной бумагой мы обеспечены, - задумчиво сказал Изя, глядя на это "богачество".
- Лопухом подотрешься, - ответил ему Степан. - Жаль, что когда я покупал все эти ножи сегодня утром, я не купил арбалет, он висел у них в палатке на соседней стенке. Конечно китайский, но и он нам сейчас пригодился бы.
- Чтобы застрелиться? - иронично спросил Изя.
Голушко уже хотел ответить своему собеседнику, но слова застряли у него в горле, так как из соседних кустов появилось животное, отдалённо напоминающее кабана. Только гораздо позже наши герои узнали, что это был безобидный местный аналог муравьеда, а в тот момент они, бросив свои пожитки, каким-то чудом залезли на гигантский хвощ.
- Шоколадки у нас уже нет, - заметил Изя полчаса спустя, сидя почти на самой верхушке хвоща.
- Сала, я думаю, тоже, - вздохнул Голушко.
- Да ну его, всё равно некошерное.
- Я обрезание не делал...
Забегая вперёд, сразу можно сказать: единственно, что плохого сделал местный муравьед - нагадил в рюкзачок Степана.
***
Обойдя по периметру "место высадки" наших незадачливых путешественников, "чудище" скрылось в чаще.
- Ну что, слезаем? - поинтересовался у своего приятеля Степан.
- Да нет, что ты, а вдруг оно вернётся?
- А вдруг ещё кто-нибудь придёт? Так и будешь здесь сидеть, дожидаясь Машиаха[1]?
Не получив ответа, Степан полез вниз по хвощу. Вслед за ним нехотя последовал и Изя. Машиах, как, впрочем, и кто-либо другой, не появился. Не успел Израиль Натанович достичь середины хвоща, как снизу послышался разъярённый вопль Степана:
- Нет, ну ты посмотри, что этот гад сделал! Нет, я понимаю, что он тварь неразумная, - несколько успокаиваясь, продолжил Голушко, - но почему в мой рюкзак?!
- Это тебе за твой пещерный антисемитизм, - послышалось с хвоща, на котором сидел Изя.
То ли куча, которую наложил "муравьед" в его рюкзаке, то ли обвинение в "пещерном антисемитизме" привели Степана в ярость. Обычно спокойный Голушко подлетел к хвощу, на котором сидел Израиль, и начал его трясти, как грушу. Результат не замедлил сказаться. Сшибая на своём пути побеги экзотического растения и громко ругаясь на идиш, Захерман рухнул прямо на спину Голушко.
- Вечно вы, евреи, пытаетесь сесть на шею хлопцам, - проговорил Степан спустя пару минут, выковыривая из спины своего спутника колючки, в заросли которых он сам его и бросил. Израэль стонал, но помалкивал, он уже увидел муравейник и подозревал, что после ещё одной фразы про "пещерный антисемитизм" он полетит именно туда...
***
Солнце взошло чуть более часа назад. Молодой маг по имени Алак Диргиниус уже двадцать восьмой день шёл по Дикому лесу.
- Больше половины месяца прошло, - сам себе под нос пробурчал Диргиниус, - как я сбежал из замка магов. И спрашивается, зачем? Ну подумаешь, из-за этих, - здесь Алак оступился и беззлобно ругнулся. - И что меня на севере ждёт? Ничего хорошего. Академии там своей нет. Маги там такие же южане, но из тех, кто не ужился здесь. Северяне редко выбирают это занятие, и если на юге нас другие маги ещё терпят, то на севере милостей не жди. Все южане держатся друг за друга, и ни разу никто из них не взял местного ученика. Хотя орден магов там не так силён, так что если я успею построить себе магическую башню, то он на меня не нападет. Но на какие шиши? Денег-то нет. Без рекомендательного письма ни один сеньор себе мага не возьмёт. С крестьян, по большому счёту, взять нечего. Так что судьба моя, скорее всего, показывать фокусы в ярмарочных балаганах, развлекая до скончания века почтеннейшую публику...
Тут Алак Диргиниус остановился, как в рассуждениях, так и в движении. Из небольшой рощицы тянуло сильной и чужой магией.
- Грехи мои тяжкие, - сказал сам себе Диргиниус, доставая меч. - Вероятно, с войны магов осталось. И кто ж меня дёрнул в маги идти, да ещё в орден чистильщиков записаться...[2]
К удивлению, Алака на поляне, от которой тянуло незнакомым волшебством, никаких автономных сущностей (в виде големов, зомби или какого-нибудь всеми забытого зловредного артефакта) не обнаружилось, зато маг ясно почувствовал запах жарившегося над углями мяса. Выйдя из леса и пройдя по небольшой полянке к костерку, на котором жарилась тушка какого-то животного, маг увидел шалашик. Из шалашика доносились пикантные звуки.
Не желая мешать любовным утехам, Диргиниус осторожно подошёл к костерку и перевернул начавшую подгорать тушку дётёныша "муравьеда". Молодой маг хотел было убрать свой меч в ножны и отправиться дальше, когда понял, что оба голоса, раздававшиеся из шалаша, были мужскими.
Читать дальше