Сара Файн - Брешь

Он вздрогнул, и внезапно его безумный страх при упоминании о камере предварительного заключения прошлой ночью обрёл гораздо больше смысла.

Он провёл рукой по лицу.

— Это не должно было иметь никакого значения. Это было то, что я заслужил в любом случае. Но я был таким эгоистом, и когда они напали на Бомани… — он замолчал, а затем встретился со мной взглядом. — Я позволил им убить его. Вот почему я здесь, капитан, — он провёл рукавом по глазам. — Теперь ты счастлива?

Я с изумлением уставилась на него, каким-то образом понимая, что всё зависит от моей реакции на это ужасное откровение. Он стоял в стороне и позволил умереть другому Стражу, отчего меня затошнило. Но я помнила, что Малачи говорил о важности прощения Генри за его прошлое и веры в него сейчас. И услышав боль в голосе Джима… я поняла, что должна хотя бы попытаться.

— Джим, мне нужно, чтобы ты говорил мне правду, а не то, что, по-твоему, я хочу услышать, хорошо? Никакого вранья.

Он бросил на меня настороженный взгляд.

— Если бы ты смог сделать это снова, зная, что будешь наказан…

— Не раздумывая, — прошептал он. — Я переживаю это каждую ночь, каждый день. Я бы их остановил. Я бы позволил им убить меня, если бы это было необходимо.

— Тогда хватайся за этот шанс, Джим. Оставайся трезвым. Следуй приказам. Помоги нам уберечь от смерти ещё больше людей. Ты был выбран для этой миссии не просто так. Я верю в это. Сомневаюсь, что Судья принимает решения случайно, и это не исключение. А это значит, что ты нам нужен, иначе мы проиграем.

Он даже не отвёл взгляда. На самом деле, он смотрел на меня с таким отчаянием в глазах.

— Но что, если я…

— Мы все совершаем ошибки. И некоторые из них действительно ужасны, — произнесла я хриплым голосом, услышав, как наверху выключился душ. — Но это не значит, что мы можем использовать эти ошибки в качестве оправдания. В действительности это делает их ещё хуже. Если ты хочешь почтить память Бомани, то тебе нужно делать свою работу здесь, в мире смертных. Если ты хочешь, чтобы его смерть ничего не значила, тогда отправляйся в Пустошь. Всё зависит от тебя.

Он быстро сел, как будто у него больше не было сил стоять.

— Ты серьёзно хочешь, чтобы я остался?

— Честно? Я не знаю. Прошлой ночью ты мог доставить нам обоим массу неприятностей. И я почти уверена, что ты предупредил Мазикина о том, что мы уже здесь и охотимся на них. Но, как я уже сказала, я должна верить, что твоё появление в этой группе не случайно. Иначе Судья отправила бы тебя прямиком в Пустошь, верно? Зачем вообще давать тебе выбор?

Он нахмурился.

С верхнего этажа, я услышала звук закрывающейся двери Малачи. Я вздохнула.

— Если ты готов исполнить эту работу, тогда и я готова дать тебе шанс. Но считай, что ты на коротком поводке. Дай мне знать, что ты решил. Мне нужно подняться наверх и поговорить с лейтенантом.

Когда я, хромая, выходила из комнаты, я могла бы поклясться, что услышала, как Джим прошептал:

— Спасибо.

Я поднялась наверх, мысленно репетируя короткую речь, очень похожую на ту, что я произнесла Джиму, раз уж она вроде как подействовала. Не только на него, но и на меня тоже. Этот разговор помог мне понять, на чём нужно сосредоточиться. То, что сделал Малачи, было шокирующим и трагичным. Такого больше не могло повториться. Мы должны были бы планировать и работать над тем, чтобы этого не произошло. Но… это был несчастный случай. Малачи ворвался в опасную ситуацию и допустил ошибку в пылу сражения. Ошибку, которую любой из нас мог бы совершить. Ему нужно было знать, что я понимаю это.

Двери в две спальни на втором этаже были открыты. Одна комната была в полном беспорядке и, скорее всего, принадлежала Джиму, а другая — опрятной, тут явно разместился Генри. А вот третья дверь была наглухо закрыта. Я подошла к двери и постучала.

— Не сейчас, прошу, — сказал он.

— Это я.

Тишина. Почти целую минуту. Это хватило, чтобы моё сердце забилось сильнее. А потом:

— Входи.

Я открыла дверь. Малачи сидел за столом. Он переоделся в тренировочные штаны и футболку, а его влажные чёрные волосы торчали во все стороны, как будто он только что вытирал их полотенцем, которое висело на его плече. Его лицо всё также было бледным. Ладони и кисти рук красные и ободранные. А вокруг рта появились маленькие морщинки, словно он постарел на несколько лет за последний час.

— Ты должна позвонить Рафаэлю, чтобы он исцелил тебя, — сказал он. — Шишка на голове выглядит довольно плохо. И ты хромаешь.