Юлия Григорьева - Белава - В обученье к чародею

— Понятно. Тебе надо учиться пользоваться даром ясновидения. — потом Дарей обратился к остальным, — похоже, мы верны в своих мыслях. — и снова своей ученице. — В твоем будто сне не было видно, когда это произойдет?

— Н-нет, — неуверенно пожала плечами девушка. — Хотя… Я видела как загорелась яблоня, покрытая цветом.

— Хорошо, значит у нас есть еще время. Идемте отдыхать, вставать рано.

Он положил Белаве руку на плечо и повел обратно в трапезную. Остальные направились в баню. Дарей усадил девушку рядом с собой и взял за руку.

— Девочка моя, — начал он. — Я знаю, что ты хочешь нарушить мой запрет и отправиться за нами. Ты не услышала Радмира, не услышала Ярополка. Но я прошу услышать меня. Не смотря на свою силу, ты еще слишком слаба. Придет время, и я буду просить тебя идти со мной, но сейчас я прошу остаться. Ты очень помогла нам в дороге, ты помогла нам сейчас. Дальше мы обойдемся своими силами. С нами идут альвы и сто дружинников Пустошева. Моя сила велика, у альвов тоже есть магия. Мы справимся, поверь, девочка.

— Но разве я буду лишней?

— Ты будешь помехой. Я, Радмир и Ярополк будем все время следить, чтобы с тобой ничего не случилось, ты отвлечешь нас. Пойми, дитя, ты еще слишком неопытна.

— Мастер, — Белава всхлипнула. — Как же я? Что мне делать?

— Ждать. Князь присмотрит за тобой. Компания тебе найдется, чтобы ждать было нескучно.

Чародей погладил ученицу по голове и поцеловал в лоб.

— Ступай в баню, — улыбнулся он и вышел.

Белава немного посидела утирая слезы, потом подошла девка-чернавка и повела ее в баню.

Белава стояла на крепостной стене, глядя на удаляющийся отряд. Она подняла глаза к утреннему небу, подернутому серой дымкой, и утерла выступившие слезы. Добрыня посмотрел на нее и положил руку на плечо:

— Не горюй, девонька, мне тоже досадно, что я стою здесь, но так надо. Смирись.

Девушка сглотнула комок в горле и снова посмотрела на людей, уходящих в Черную Пустошь. Ей хотелось быть с ними, как же ей хотелось… Белава вновь утерла упрямо текущие слезы. Да что же это такое! Она ли это? Белава, падающая в обморок при виде покойника, Белава, которая зеленела при виде крови, Белава, которая боялась темноты и мышей сейчас всем своим существом рвалась вслед за отрядом, который спешил в опасную и страшную неизвестность.

— Пойдем, — сказал князь, — познакомлю со своими дочерьми. Они до сказок жадные. Расскажешь им, как люди в других местах живут и сама отвлечешься. А уж сами болтухи какие, ни одной мысли в голове не оставляют.

— Пойдем, — обреченно вздохнула Белава.

Дочери Добрыни жили на женской половине терема в окружении мамок-нянек. Их было пятеро, от пяти до шестнадцати лет. Были у князя и сыновья, старшему исполнилось восемнадцать, младшему год. Богат оказался Добрыня Твердиславович на детей.

Чародейка еще с улицы услышала громкие крики и визг, доносившиеся из покоев княжеских дочерей. Добрыня тяжко вздохнул и вошел в терем.

— Давай ты сама дальше, — сказал он, показывая явную трусость перед женским скандалом.

— Боишься, светлый князь? — подмигнула ему Белава.

— Князь никого не боится, — гордо ответил Добрыня, но тут же тяжко вздохнул, — кроме пяти визжащих маленьких упыриц. Я даже лысеть начал, вечно что-то делят. А старшие еще и женихов требуют, из-за каждого молодца, что сватается грызутся. И каждая прынца хочет, а где я им столько прынцев возьму? Чай, княжьи, а не царские дочки. Ладно, отведу тебя.

Они поднялись наверх, прошли сквозь резные двери, расписным коридором и окунулись в визг, плачь, крик и причитания. Добрыня открыл дубовую дверь, просунул голову в покои и крикнул:

— А ну цыц, курицы. Принимайте гостью, — этим суровым отцовым словом он решил ограничиться и малодушно исчез, оставив один на один Белаву со стайкой юных гарпий.

Она вошла внутрь и начала с интересом рассматривать представшую ей картину. По воздуху белым снегом планировали перья из разорванных перин и подушек. Кругом лежали завалы шелковых разноцветных лент, россыпь жемчужных бус, манисто, серег. Кучи сарафанов, тонких рубах и платьев представляли собой непокоренные горы одежды. Маленькая девочка деловито наматывала на себя нитку жемчуга, чуть постарше тащила к себе большую иноземную куклу. Две старшие стояли согнувшись, тягая друг друга за косы, пятая сестра хохотала над ними, а вокруг сновало несколько немолодых женщин, причитающих и голосящих.

— Что же вы, лебедушки делаете, зачем волосья друг дружке вырываете-е-е? Все приданное-то разметали-и-и, изорвали-и-и! А и что батюшка-то скаже-е-ет?