Николай Ярыгин - Последний хранитель [litres]

А теперь вот уже третьи сутки мы двигаемся в северо-восточном направлении, это далеко в стороне от цели похода, но решили, что лучше чуть удлинить путь. Война сюда еще не дошла, но ее дыхание уже чувствуется и здесь. По пути часто встречаются команды молодых мужчин, которых король призвал в ряды воинов. Идем мы пока по дороге, но после границы уйдем в леса, и тогда скорость движения снизится, а сейчас мы гоним и гоним наших коней вперед.

Самым большим потрясением для меня стала ипостась хранителя этого их артефакта. Это оказалась Альва-Мари. Я, конечно, вида не подал, когда вечером нас знакомили и ставили задачу, уже смог немного привыкнуть к известию, но после признания короля был потрясен. Так она, оказывается, дочь короля, вот почему она так была холодна со мной. Да и сейчас старается не смотреть в мою сторону. Правда, сделать это ей непросто, так как я с ней все время рядом. Раз являюсь я ее телохранителем, будьте добры терпеть меня. Идем мы одвуконь, нас всего чуть больше двух десятков, но парни подобрались добрые рубаки и стрелки. Да и простые в общении, обыкновенные гвардейцы, лишь их командир имеет титул шевалье. Младший сын барона, не имеющий прав на наследство. Они сопровождают и охраняют нас с Альва-Мари, а я охраняю непосредственно ее. Чем дальше на север, тем меньше чувствуется весна и больше снега. Дорога, правда, накатанная, обозы хоть и редки, но все равно есть. Места здесь довольно обжитые, до этого мы ночевали на постоялых дворах, а сегодня впервые будем ночевать в лесу.

Уже вечер, вот шевалье дал отмашку, и мы смещаемся на поляну на краю леса, привал. Каждый знает свою обязанность, кто-то кинулся разводить костер и кашеварить, другие ставят палатки и рубят лапник на подстилку. Я сплю рядом с палаткой Альва-Мари, смотрю, ее служанка Дана Талия набрала в котелок снега и поставила греть, тяжело женщинам, да еще таким молоденьким, путешествовать, особенно зимой. Пока она еще использует карету, но после границы ее придется бросить. Вот тогда будет трудно. Конечно, учат верховой езде с раннего детства, но еще и привычку к дальним переходам надо иметь. Лейтенант выставил часовых, и после плотного ужина народ полез в палатки, лагерь постепенно погружался в сон, завтра очередной переход.

На четвертый день движения мы попали в засаду. Может, все надеялись, что движемся по своей земле, может, по причине невнимательности и лени, может, еще по какой причине, но передовое охранение ничего не заметило. Засадники, умело замаскировавшись, пропустили охранение и ударили по колонне из луков, сразу же убив несколько человек и ранив еще несколько.

Но я уже говорил, что в отряде все были воины опытные и бывалые, поэтому они, скатившись с коня, сразу же начинали бить из арбалета в ответ на выстрел. Я в это время находился в дальней стороне от напавших и был прикрыт каретой. Как ни таись, а при стрельбе из лука тебе все равно надо чистое пространство, иначе стрела, зацепившись за ветку или даже за лежащий на ней снег, уйдет не в цель, а куда угодно. Сколько бы продлилась эта перестрелка, неизвестно, почти после каждого ответного выстрела в рядах нападавших слышался крик, проклятия, и нервы нападавших не выдержали, раздалась команда, и они кинулись на нас с мечами.

Что такое мастер меча – это, по сути, машина для убийства, и пусть нападавших было на порядок больше, но в течение нескольких минут мы смогли уменьшить их состав вполовину. Нападавшие тоже были не новички, но им мало что удалось, у нас был всего один убитый, и того убили в спину, слишком уж число нападавших было подавляющим. Соскочив с Хитреца, я накинул повод на боковое ограждение сиденья кучера, заметив, что тот лежит с пробитой стрелой шеей, обежал карету. Мечи, казалось, сами скользнули в мои руки, и как будто не было долгого перехода. Первый нападавший умер с так и оставшимся удивлением на лице. Я не нападал, не гонялся за противником, просто не давал никому и близко подойти к карете. Словно вся цель моей жизни была сосредоточена на этой дверце кареты, пробитой несколькими стрелами. Но нападавшие тоже не собирались сдаваться, надеясь задавить нас численностью. Оставшиеся воины сгрудились у кареты и молча пытались нанести как можно больший урон врагу, слышны были только хриплое дыхание, стоны раненых и проклятья. Наконец кто-то главный у нападавших понял, что у них ничего не выйдет, и дал команду отходить. Но не так просто оторваться от противника, с которым ты сошелся вплотную. Но кое-как они все-таки вырвались и отошли, а мы принялись зализывать раны и считать свои потери. Нам даже удалось захватить пленного, который был ранен в ногу и уйти не смог. Мимоходом заглянул в карету, девушки сидели бледные, но Альва-Мари решительно сжимала в руках кинжал, а в руках служанки был заряженный арбалет.