Николай Ярыгин - Последний хранитель [litres]

– Кого там принесло? – прорычали недовольно с той стороны.

– Это Серж, открой мне. Это ты, Инвар? – узнал я по голосу гвардейца.

– Сейчас, подожди, – голос уже звучал на порядок благожелательнее, и слышно было, как гвардеец снимал брус, наконец ворота распахнулись, и я попал внутрь двора. По периметру ворот стояло четверо с пиками наперевес и двое с арбалетами.

– Хорошо встречаете, только оркестра не хватает, почетный караул есть, а ну, расступились, не видите – с грузом иду.

Со всех сторон тут же посыпались предложения помощи и раздались смешки.

– Нет, не надо, сам справлюсь, – ответил я и, не замечая ехидных комментариев, понес монахиню в дом.

– А мы где? – заволновалась моя ноша.

– Не бойтесь, вас никто не обидит, с вами ничего не случится, – не стал вдаваться я в подробности. Одна из служанок, встретившая нас в прихожей, тут же заохала и быстро зажгла свечи. При свете я наконец разглядел ту, что нес через полгорода, и обомлел. Наверное, в каждом из нас таится кто-то древний, изначальный, который изредка выглядывает из насквозь цивилизованной личности. Вот и сейчас эта первозданная сущность во мне довольно и радостно прорычала: «Это моя женщина, и я ее никому не отдам». Я не восторженный юноша, прошел огонь и воду, у меня были женщины, скажем, я не испытывал в них недостатка. И никогда ни с кем из них я не задумывался о создании семьи. А вот сейчас при виде девушки сердце почему-то дало сбой и замерло, а потом застучало с удвоенной силой и скоростью, мне очень захотелось ее схватить и никуда не отпускать.

Каштановые волосы, обрамлявшие нежный овал лица с большими карими глазами, пухлые, красиво очерченные губы небольшого рта и мягкий подбородок создавали образ нежный и какой-то очень домашний, при этом в образе сквозила какая-то беззащитность. Очень хотелось прижать ее к груди и закрыть от всех бед и невзгод, лишь бы изредка видеть ее благодарную улыбку. Увидев, какое впечатление она на меня произвела, девушка напряглась еще больше и как-то подобралась, словно собиралась бежать. Конечно, ее одежда, напоминавшая сутану с капюшоном из светло-коричневого материала, была местами в крови, местами в грязи, волосы тоже были всклочены и в крови Шугара, на щеке наливался синяк от удара. Но все равно это была та женщина, о которой я неосознанно мечтал и постоянно менял подружек, пытаясь найти ее среди них, а встретил совершенно случайно здесь, в чужом для меня мире.

На шум стали появляться другие обитатели дома. Прибежала Бажена с сестрой маркиза, этот непосредственный ребенок погладил монахиню по руке.

– Вам очень больно? – спросила девочка.

– Больно, милая, но я потерплю, – улыбнулась ей монахиня.

Даже маркиз выглянул из комнаты, чтобы узнать, что там поднялся за шум и гам, и подошел к нам. Я тем временем усадил монахиню в кресло и сказал не вставать и не беспокоить ногу, сам же побежал в домик для прислуги, где мы вместе с гвардейцами разместились. Порылся в многострадальном своем рюкзаке, достал из аптечки эластичный бинт, обезболивающее в шприц-тюбике и две таблетки аспирина. Аспирин немного снимет температуру, если она будет, и заставит кровь бегать быстрей по жилам.

Когда вернулся в дом, то застал всех столпившимися вокруг кресла, а монахиня рассказывала им, что с ней произошло. Аккуратно пробравшись к пострадавшей, опустился перед ней на колени и снял с ноги башмак, потом предложил ей снять чулок, а мы с маркизом в это время отвернемся.

Когда снова вернулся в коленопреклоненную позу, обратил внимание, что щиколотка уже распухла и начала синеть. Осторожно и быстро вколол ей обезболивающее, она вскрикнула, и я заметил, как напрягся маркиз. Он внимательно наблюдал, что я делаю, и мне показалось, что он и монахиня знакомы.

– Ничего, ничего, – проговорил я успокаивающе, – сейчас все будет хорошо, кто-нибудь, принесите чистой воды напоить нашу гостью.

Когда принесли воды, я протянул две беленькие таблеточки монахине и сказал, что это надо выпить. Через несколько минут я снова ощупал ее ногу и убедился, что это вывих, взялся двумя руками, потянул и немного повернул ступню, щелкнуло, и ступня встала на место. Девушка вскрикнула, конечно, боль была не такая острая, как если бы я не сделал укол, но все равно ощущалась. После чего плотно, но не сильно перевязал ступню эластичным бинтом и сказал, что ее надо уложить в постель.

Служанка начала уверять, что комната уже подготовлена, и я снова понес девушку и уложил ее в постель, сказал, чтобы не вставала и завтра кто-то пойдет в храм и поставит служителей в известность, что она находится тут. Распорядился, чтобы принесли льда с ледника, и служанка подержала с час на больном месте, каждые десять минут делая перерыв на пару минут.