Огнева Евгеньевна - Барон-дракон

Такое горе не заговоришь, не зальешь. Перебедуешь, жив останешься, может, и потопчешь еще землю. Только обчество в большинстве своем сильно сомневалось. Жену Ивана унес дракон, подхватил прямо на улице и утащил.

Такие-то, бывало, и возвращались. Редко, конечно. До человеческого жилья их, понятное дело, не допускали. Мало ли чего принесет в людское селище драконья подстилка. Такие селились отдельно, либо уходили в Город, промышлять по улицам поруганным телом.

Иван ждал, твердо зная, если Маша вернется, примет ее, что б там с ней ни делали. Если обчество не потерпит среди себя, опозоренную семью, они уйдут, будут жить на отшибе. Лишь бы вместе. Да вот хоть как Саркел - на берегу моря.

Маша не вернулась. Ни весточки, ни словечка. А теперь в те же поганые лапы уходила Светланка.

Никто не утешал, никто больше не окликал, не звал к себе. Иван, шатаясь, слепо, побрел между столами. Дотянул до двери. Канул.

С его исчезновением будто невидимый и неслышимый вздох облегчения прошел по комнате. Зашевелились. Беспамятный Капур потянул струну цитры.

Тренькнуло. Зашелестели разговоры.

Один Сарко, как сидел сгорбившись за стойкой, так и не пошевелился. Надо бы обойти зал, посмотреть, все ли у гостей в достатке. Хороший хозяин на месте сидеть не будет.

Не мог. Старое горе придавило неподъемной глыбой. Его дочерей жребий обошел. Не плакала Ашхен, не шила белого платья. Сарко сам своими руками отдал девочку дракону. Откупился от всего их поганого племени кровью, сохранил семью и себя, капитал умножил. И вот сидит, не может пошевелиться. Не может даже в глаза людям посмотреть. Кажется, любой глянет - поймет, проникнет в страшную тайну Саркелова благополучия.

Из вязкой черной тоски, что не давала подняться, выдернул крик. Сарко, наконец, посмотрел в зал. На дощатый помост вывалился Юрген. Реденькие седые волосенки прилипли ко лбу. Лицо серое от щетины. Светлые навыкате глаза подернуты всегдашней слезой. Рубаху то ли расстегнул, то ли рванул от ворота к подолу. В прореху блестит жирная волосатая грудь..

— Врут они! - непонятно заорал, затопал ногами в доски настила. - Врут!

Правильно люди их к себе обратно не пускают. Опоганилась - сдохни!

До Сарко не в раз дошло. Вспомнил: у Юргена жребий пал на среднюю дочь.

Давно еще. Повыли, поплакали, сшили белое платье и отдали. Однако жизнь, она жизнь и есть - стало забываться. А недавно прохожий человек донес: якобы видел

Илонку в окрестностях Города. Будто живет там в домике, никого к себе не допускает, но сама нет-нет нос за порог высунет. И еще, будто родила Илонка от

Высокого Господина зеленого безногого ублюдка с хвостом.

Юрген тогда засобирался в Город, да так и не поехал. А теперь выплескивал на головы собравшихся в "Старой каракатице" свои темные сомнения:

— Если приведет судьба, встречу свою дочь, сам своими руками порешу, а ублюдка копьем проколю. Шкуру обдеру и на стену прибью. Буду в нее ножи метать каждый день. Всех их ножами!

Рехнулся Юрген, решил Сарко. Поди, останься в уме, когда знаешь, твой внук, твоя кровь "милостью" Высокого Господина родился змеей. Змея ползает по дому твоей дочери, нашептывает, шипит, кровь, наверное, пьет. Про ублюдков и не такое рассказывали.

— Этого не может быть.

Голос раздался из самой глубины темноватого зала. Все головы повернулись в ту сторону. Высокий молодой мужчина в дорожном платье сидел за столиком у дальней стены один. Руки положил на пустую столешницу. Зашел себе вольный пешеход и сел, ждет, когда хозяин или хозяйка принесут поесть-выпить.

— Этого не может быть, - ровно повторил незнакомец. Таверна разом наполнилась шумом. Говорили в голос, по нарастающей.

— Человеческая женщина не может родить от дракона. Сказки все это.

Сарко помертвел. Перед ним был КОНЕЦ. Конец всему. Ничто не спасет.

"Человек" из глубины зала принес его на своих пыльных сапогах. Сейчас обчество, разъярившись на спорщика, кинется кулаками доказывать его неправоту. А тому только этого и надо. Пыльные сапоги превратятся в когтистые лапы, голова вытянется, а надо лбом встанет костяной гребень. Одно дуновение, и от посетителей, от "Старой каракатицы", от самого Сарко останутся угольки да легкий пепел.

Сколько лет хозяин таверны не видел этого лица, а увидел и вспомнил мгновенно.

Высокий лоб, узкий чуть крючковатый нос, тонкие, в ниточку губы над квадратным подбородком. Волосы спрятаны под шляпой. А сними шляпу под ней - черная, долгая, жесткая грива.