Фриц Лейбер - Сага о Фафхрде и Сером Мышелове. Том 2

Затем, уступив невесть откуда взявшемуся импульсивному желанию – может быть, причиной тому было бренди, – он поднял голову и вгляделся в чистое небо поверх тумана.

И – о, чудо! – первый яркий луч восходящего солнца, озаривший бледный небосвод, открыл его взору небольшую флотилию приближающихся к острову облаков. Зрение его внезапно стало ясным и острым, как в юности, и он отчетливо увидел, что среднее из этих жемчужно-серых облаков было вовсе не облако, а большая изящная барка с высоко поднятой кормой, увлекаемая вперед единственным прозрачным парусом, – судя по всему, это действительно приближался волшебный флот сказочной Арилии, только теперь она перестала быть сказкой.

И тут он словно услышал приятный мелодичный звук колокола, которым на таких кораблях отмечают ход времени, и сразу понял, что там, наверху, находится его бывшая возлюбленная и подруга Фрикс. Он немедленно решил во что бы то ни стало подняться к ней. Всякое беспокойство о судьбе Мышелова и о том, чего ожидают от него Афрейт и его люди, тут же покинуло его. Не волновало его больше и присутствие девчонок, кравшихся за ним по пятам. Шаги его стали легки и беззаботны, как в юности, когда он ходил на утреннюю охоту в холодных снегах Пустоши. Он отхлебнул еще бренди и весело продолжал путь.

Все женщины, которых Фафхрд когда-либо серьезно любил (а он редко любил по-другому), делились на две категории: к одной принадлежали любовницы-подруги, к другой – просто любимые. Первые были бесстрашны, мудры, загадочны и иногда жестоки; вторые отличались робостью, обожали его, были милы и бесконечно преданны – иной раз даже чрезмерно. И те, и другие были – увы, иначе и быть не могло – молоды и красивы или, по крайней мере, казались такими. Любовницы-подруги, как правило, превосходили в этом простушек.

Но, как ни странно, именно последние оказывались в итоге лучшими подругами, деля с ними повседневные происшествия, приятные или не очень, а также периоды вынужденного бездействия и скуки. Отчего же тогда первые оставляли впечатление большей духовной близости? Задав себе этот вопрос – чего с ним раньше не случалось, – он пришел к выводу, что все дело в присущих им логике и здравом смысле. Они думали как мужчины, по крайней мере как он сам. В общем это было хорошо, хотя, случалось, они заходили так далеко, что привносили реализм и логику в личные отношения, а это устраивало его уже меньше. Именно этим объяснялась и присущая им жестокость.

Кроме того, любовницы-подруги обладали, как правило, некими сверхъестественными способностями или могли похвастаться сверхчеловеческим происхождением. В их жилах текла кровь либо богов, либо демонов.

Первой возлюбленной Фафхрда была Мара, его подруга детства. Их роман закончился печально: Фафхрд обрюхатил ее и сбежал со своей первой любовницей-подругой, бродячей актрисой и воровкой-неудачницей Вланой. В ней, кстати, не было ничего сверхъестественного: единственное, что выделяло ее среди других, – были актерские способности и преступные наклонности.

Любовницами божественного или сверхъестественного происхождения были воительница-вампир Крешкра – неизъяснимой красоты скелет, облеченный прозрачной плотью, и принцесса Хирриви Стардокская – та была абсолютно невидимой (за исключением тех случаев, когда покрывала свое тело краской или окуналась в воду перед тем, как любовник осыпал ее лепестками роз).

Возлюбленными девушками в разное время были Лессния из Ланкмара, очаровательная мошенница Немия из Даска (не все его обычные подруги были законопослушны) и робкая Фриска, которую он спас от жестокостей Квармалла – отчасти против ее воли. Услышав о том, как он собирается вытащить ее оттуда, она сказала: «Отведи меня назад в камеру пыток».

Однако из всех любовниц милее всех его сердцу была бывшая рабыня и телохранительница Хисвет, высокая темноволосая и абсолютно восхитительная Фрикс, теперь снова королева Арилии Фриксифракс, хотя она и была слишком высокой и худощавой. (Он знал также, что сама Хисвет, бессердечная и жестокая, была милее всех сердцу Мышелова.) Прежде всего, как любовница Фрикс отличалась удивительным тактом; кроме того, даже в минуты наивысшего наслаждения или наибольшей опасности она умела оставаться бесстрастной и бесстрашной, словно все происходящее вокруг было не более чем мелодрамой, и порой заходила так далеко, что, словно режиссер какого-то безумного сценического действа, раздавала указания участникам оргии или потасовки.