Валерия Панина - Совсем не Золушка!. Трилогия (СИ)

И ты не видишь глаз иных.

Когда ты любишь в первый раз,

Для поцелуя нужен шанс,

И соприкосновенье рук

Как молния пронзает вдруг...

Когда ты любишь, о любви

Тебе щебечут соловьи,

Во всем на свете, вновь и вновь,

Ты узнаешь свою любовь...

Татьяна Резникова

Глава первая, в которой встречаются после долгой разлуки.

Ранним вечером свежего зимнего дня у небольшого двухэтажного дома в самом конце Цветочной улицы остановилась запряженная четверней карета. Из кареты на снег спрыгнул высокий широкоплечий офицер в черном гвардейском мундире, откинул подножку. Следом из кареты показалась женщина. Нет, не так. Сначала из кареты показался огромный круглый живот, и только потом вся остальная очаровательная блондинка. Мужчина бережно снял спутницу на мостовую и поддержал, оберегая, когда она покачнулась. Молодая дама, видимо, сказала ему что-то успокоительное и настойчиво покивала головой на его вопрос. Мужчина поднялся на крыльцо, постучал и вернулся помочь кучеру отвязать и снять с запяток и из кареты объемистый багаж.

Тем временем дверь дома открылась и на пороге показалась женщина в самом расцвете старости, в белоснежном чепце и переднике. Ослепительно-белый большой кружевной воротник был до того накрахмален, что казался вырезанным из жести.

- Господин лейтенант, госпожа Армель! Добро пожаловать! - госпожа Нанна бодро спустилась по ступенькам, подхватила сундучок и, не успела молодежь опомниться, легко поднялась по крыльцу и скрылась в доме. Следом Весь и пыхтящий кучер тащили поклажу. Армель уперла руки в поясницу и показала пузу кусочек темного неба между крышами. Пузо заметно оживилось. Армель рассмеялась и погладила вылезающий из плаща живот.

Наконец, все вещи были внесены, довольный платой кучер, многократно кланяясь, тронул лошадей.

Весь немного постоял рядом с женой под обстрелом редких снежинок.

- Ну что, пойдем? Замерзнешь, - обнимая Армель за место, ранее бывшее талией, Веслав потянул ее в дом.

- Добрых улыбок и теплых объятий, моя госпожа! - принимая у хозяйки подбитый мехом плащ, запоздало пожелала экономка. - Когда прикажете ужин подавать, сейчас, или отдохнете с дороги?

- Доброго вечера, матушка Нанна, - Армель, цепляясь за руку мужа, присела на стул, Веслав присел и потянул с нее сапоги. - Если я сейчас лягу, то буду не ужинать, а завтракать.

- Тогда ужин, теплая ванна и спать, - подытожила Нанна, подавая Весю мягкие растоптанные тапочки и удаляясь.

Едва Бруни и Кай сели завтракать, как дверь отворилась и в комнату ввалился улыбающийся оборотень.

- Ничего, что я без стука? И без приглашения?

- Весь! - Бруни вскочила и обняла лейтенанта, где достала. Достала она где-то до груди, поскольку тот перерос Матушку на две головы. - Приехали, слава Пресветлой! Ты один? Как Армель?

- Лисс! Скажи, что б принесли еще прибор и что-нибудь существенного с кухни, - здороваясь с Веславом, крикнул в сторону двери Аркей.

- Армель спит еще. Устала, - отодвигая стул и усаживаясь, говорил тем временем Весь. - Клянусь Пресветлыми Башмаками, думал, не довезу, родит по дороге.

- Зачем же поехал тогда? - сердито выговаривала Бруни, накладывая ему завтрак. - Я понимаю, ты ждал смену гарнизона, но тогда надо было родов дождаться.

- Нет. Армель и маленькому здесь будет лучше, - Веслав нахмурился, видно было, что он спорит не первый раз. - А где Рыська-то? - искренне удивился он, заодно переменив тему. - Неужто спит еще?

Родители переглянулись и, не сговариваясь, вздохнули.

Глава вторая, в которой секреты множатся.

За десять лет дворцовой жизни Матушка Бруни достигла почти совершенства в искусстве маскироваться. Или наоборот - представать во всем блеске. У нее были парадные кареты с чистокровными лошадьми, кареты для официальных выездов и прочая. А еще была простая карета, из тех, что подойдет и небогатой дворянке, и зажиточной горожанке. В нее запрягали флегматичных серых лошадок в яблоках. В этом случае на козлах неизменно сидел всегда разный Григо Хризопраз.

На следующее утро после раннего появления во дворце Веслава Гродена, у дома на Цветочной улице остановилась та самая карета. Из нее вышла женщина в плаще с капюшоном, вытащила из каретного чрева огромный мягкий узел и поднялась по ступенькам.

Все окна в доме выходили или на юг, в маленький скверик, или на север, на улицу. В большой комнате первого этажа окнами на солнечную сторону на диване в окружении детских вещичек сидела Армель Гроден, одетая в легкое платье и мягкие тапки на босу ногу. Распущенные волосы укрывали ее, как фатой, ложились на диван и свешивались почти до пола.