Илона Эндрюс: Магический ожог

— Эй, это значит «никакого секса»?

Лицо Каррана застыло. Я обошла его и продолжила идти.

Бран следовал за мной, пробираясь через группу оборотней.

— Уйдите с дороги. Вы не видите, что я пытаюсь поговорить с женщиной?

Я совершила ошибку, оглянувшись как раз в тот момент, когда Карран потянулся к шее проходящего мимо Брана. Усилием воли, наверняка стоившем ему года жизни, Карран заставил себя сжать пальцы в кулак и опустить руку.

Я хихикнула про себя и продолжила идти. Вселенная доказала, Карран не прав: человек, раздражающий его ещё больше, чем я, существует.

Бран догнал меня на лестнице:

— Куда ты идешь?

— На балкон. Мне нужен свежий воздух.

И, может быть, немного вздремнуть. Хотя спать уже не хотелось. Магия кипела во мне, желая высвободиться. Надеюсь, это случится до того, как наступит техноволна? Я не была уверена, что смогу контролировать такую неукротимую силу. Мне приходилось сдерживать себя, словно я скакала галопом на сумасшедшей лошади, а поводья выскальзывали из рук.

Бран вышагивал рядом, не обращая никакого внимание на отсутствие одежды. Я вошла в первую попавшуюся комнату и вытащила из комода пару серых спортивных штанов — они имелись почти в каждой комнате Башни, так как люди, постоянно меняющие форму, считали удобным иметь поблизости запасную одежду — и протянула ему.

— Уже не можешь сдерживаться? — Бран натянул штаны.

— Конечно, — пробубнила я, стащив ещё одеяло и подушку, и покинула комнату.

Он проследовал за мной до балкона, где я соорудила кровать в углубленном дверном проёме и свернулась в ней. Камень загораживал меня от солнца, но не закрывал обзор, поэтому мне было видно всё: небо, сияющее солнечным светом и покрытое пятнышками облаков, яркую зелень деревьев, шевелящуюся от ветра, каменные стены, ещё мягкие и тёплые на ощупь. В воздухе чувствовался аромат медовых цветов и лёгкий запах волков на ветру. Я впитала всё это в себя.

Бран сел на каменные перила.

— Тощий уличный ребёнок. Отвергнутый обществом человек. А теперь ты идёшь из-за неё на войну.

— Войны начинались и из-за худших причин.

Он уставился на меня:

— Я не понимаю.

Как можно объяснить, что такое гуманность, человеку, у которого нет никакой ценностной ориентации?

— Это связано с добром и злом. Ты должен сам для себя решить, что это такое. Для меня зло — рваться к цели несмотря ни на что.

Бран покачал головой:

— Лучше выбрать меньшее зло, чтобы предотвратить большее.

— И как ты определишь, что есть меньшее зло? Допустим, ты спасешь многих, ценой жизни ребёнка. Этот ребёнок самое главное для своих родителей. Смысл их жизни, который ты уничтожил. Большего зла причинить им ты не сможешь. Так разве можно это назвать «меньшим» злом?

— Потому что теперь еще больше таких же дураков, как ты, умрет.

— Мы вызвались добровольно. Мы свободны в выборе решений. Я сражаюсь, чтобы спасти Джули и убить как можно больше тех ублюдков. Они пришли в мой дом, они пытались убить меня, и они распяли на кресте моего ребенка. Я хочу наказать их. И хочу, чтобы это наказание было настолько сильным, настолько жестоким, чтобы следующий мешок дерьма, который встанет на их место, надул в штаны при одной малейшей мысли обо мне.

Убийца задымился в ножнах, чувствуя мой гнев. В обычной ситуации мне пришлось бы подкормить его, иначе лезвие стало бы тонким и хрупким, но с такой сильной магией меча хватит не только ка битву, но и еще на какое — то время.

Я указала на двор.

— Оборотни сражаются, чтобы противостоять угрозе и отомстить за убитых друзей. Чтобы защитить своих детей, потому что без них у Стаи нет будущего. А за что сражаешься ты?

Бран потрепал свои спутанные волосы.

— У меня в любом случае нет будущего. Я сражаюсь, потому что заключил сделку с Морриган. Без тумана я состарюсь и умру.

— Неужели старение так плохо? Ты не хочешь жить? По-настоящему жить?

Он усмехнулся:

— Если бы я желал получить настоящую жизнь, я бы не просил стать героем. Я хочу умереть сильным, с мечом в руке, вонзая его в тела своих врагов. Вот как должен умереть настоящий мужчина.

Я вздохнула:

— Мой отец служил военачальником у человека невероятной силы. Этот мужчина называл его Вороном, потому что за ним следовала смерть. Меч никогда не побеждал его. Если бы отец остался военачальником, чтобы повести за собой армию, которую он создал и тренировал, мир сейчас был бы совсем другим.

— И какой смысл в твоём рассказе?