Аня Сокол - На неведомых тропинках. По исчезающим следам

В комнате книгочей был не один. На кровати на темно-зеленом покрывале сидел черт. Круглые копыта, жесткие курчавые волосы, скромные рожки и черные вздернутые губы. В смуглых руках — книга, вернее, тетрадь в желтом кожаном переплете.

Острым шипом кольнуло разочарование. Пропажа найдена, а значит, мои рассуждения перешли в разряд фантазий, и мы снова вернулись к исходной точке.

Пашка вопросами не задавалась, а просто выхватила у студента том и открыла посередине.

— Опять инопись, — простонала явидь и протянула желтый переплет мне.

— Сначала Март, теперь они, — глаза черта блеснули. — Дураки, ворующие у Картэна, до последнего года, как правило, не доучиваются.

Я раскрыла тетрадь, уже понимая, что книга не та. Другие страницы, другой язык, более светлые чернила, да и рука, выводившая строчки инописи, иная. Сходство, начавшееся обложкой, ей же и заканчивалось, на этой даже уголки не успели засалиться.

— Где Мартын? — спросила Пашка.

— Не знаю, — ответил худощавый парень.

— Ушел. Наверное, в библиотеку, — черт по-детски хихикнул и качнул рогатой головой, — пытал Леху насчет какого-то учебника по истории, а потом убежал.

— Много напытал? — я протянула тетрадь обратно.

— Без понятия. Если надо, Леха ему любой учебник от корки до корки процитирует, — нелюдь взял книгу и бросил рядом с собой на кровать.

— Аррко прав, — пожал плечами книгочей. — Мы так и не поняли, что именно он хотел. Ушел недовольный. Книги, как я понял, так и не нашлись?

— Это же глупо, — фыркнул черными губами черт.

Забавно, но он дал происходящему ту же характеристику, что и Мартын. Все это пахло глупостью.

— Сперва кеды, потом рубашка, книги. Прошерстили бы малолеток на предмет созревания, глядишь нашли пропажу под подушкой, как вспомню Лидку, — тихо пробормотал книгочей, когда мы уже повернулись к выходу.

— Стоп, — я нахмурилась. — Пропадали и другие вещи?

— Да, — ответил худой парень, но как-то уж очень неуверенно.

— У меня ничего не пропадало, — поднял руки Даррко. — Меня не впутывайте.

Я посмотрела на книгочея.

— Ну, у Марта вроде бы кеды сперли.

— Вроде бы, — передразнила змея.

— Да он и сам не знал, сперли или в раздевалке забыл на полигоне.

— Так, — я подошла ближе, — а у тебя ничего не пропадало?

— Рубашка, — от чего-то смутился Леха, — белая. Висела на стуле, а теперь нет.

— Так, может, ты ее в прачечную сдал, а забрать забыл? — фыркнула Пашка.

По тому, как парень отвернулся, я поняла, что часть правды в ее словах была и в факте кражи он совсем неуверен.

— Может, вы сами сходите и проверите, — цокнули копыта, черт встал. — Мы не обязаны вам что-то доказывать. Мы можем и хранительницу позвать. Она девка молодая, горячая, сначала бьет, потом разбирается, кто у деток погремушку отнял.

— И вся земля детей через час будет знать, что ты испугался человека, — сказала я, паскудная ухмылка тут же исчезла со смуглой рожи нелюдя.

— Так что там с рубашкой, — явидь, как бы невзначай скользнула вперед, глаза с двойными зрачками смеялись, — и кедами моего пасынка?

— Вы эта… та самая? — смешался книгочей.

— Ага, — змея оскалила клыки в жутковатой улыбке и напомнила, — рубашка?

— Я ее Марту одолжил, — быстро ответил высокий. — Он ее вернул. Сказал, что на стул повесил, но когда я пришел, ее не было, — он развел руками.

— У него что, своей одежды мало? — спросила Пашка.

— Да нет, — парень отвел глаза, — ему именно белая нужна была, а на свою он как раз пятно поставил.

— Почему именно белая? — удивилась змея. — На похороны? Жертвоприношение?

— Ну почти, — Леха смутился.

— Тьфу, — сплюнул черт, — Все вам расскажи непонятливым. С девкой он встречался, ясно? Не в черном же к девственнице идти.

— А девка — это Лили? Черненькая, худенькая, с короткой стрижкой? — продолжала задавать вопросы явидь.

— Ага, — кивнул книгочей. — Только никакая она не Лили, а Лидка просто не любит, когда ее так называют, вот и придумала это «Лили».

Я выдохнула, закрыла глаза, досчитала до пяти и, боясь спугнуть удачу, задала последний вопрос:

— У Марта есть компьютер?

— Есть. Ноут. В комнате на столе стоит, — пожал плечами Аррко.

— Спасибо, — поблагодарила я и вышла.

— Только не трогайте, — донесся в спину голос книгочея. — Он его какой-то гадостью намазал, сыпью покроетесь, родная мать не узнает.

— Слабак, — простонал черт, и дверь захлопнулась.

Мы вернулись в комнату целителя, чтобы убедиться, что стол по-прежнему пуст.