Барб Хенди - Ветер в ночи (ЛП)

— Тень? — выдохнула Винн, наклоняясь к ней.

Собака даже не вздрогнула, хотя в щелочку между веками были видны ее глаза.

Винн мягко стянула с маджай-хи плащ. Осторожно осмотрев тёмную шерсть, она обнаружила влажно блеснувшую кровь на шее и вдоль передней лапы. Её было немало, но недостаточно, чтобы довести Тень до такого состояния. Винн продолжила легонько ощупывать её, хоть и боялась причинить ещё больше вреда. Пока не коснулась затылка Тени.

Ее пальцы окрасились в красный, и у Винн перехватило дыхание.

— Пожалуйста, открой глаза… Посмотри на меня… Скажи что-нибудь!

Ни одно слово из памяти не появилось в разуме Винн.

Дрожащие окровавленные пальцы и сама Тень стали искажаться и расплываться, когда из глаз потекли слезы.

— Не оставляй меня, сестра, — прошептала она. — Не так!

Затаив дыхание, Винн сидела в темноте и неотрывно смотрела на Тень. Даже когда пришли Чейн и Оша, она не могла заставить себя пошевелиться.

Чейн быстро обошел ее и присел рядом с Тенью напротив, но Винн не перевела на него взгляд.

— Нам нужно уходить, — прошептал он. — Я отдал страже ларец с казной и рассказал о бегстве герцога так много, как только мог. Мы должны уйти прежде, чем они вернутся в крепость и начнут задавать вопросы.

Чейн осторожно поднял Тень, а Оша поставил на ноги Винн.

Труп, лежащий на лесной поляне лицом в землю, за час до рассвета дёрнулся и пошевелился.

Сау'илахк не открыл глаза, не увидел и не услышал сначала ничего. Вокруг было так тихо — слишком тихо — теперь, когда ветер стих. Он лежал неподвижно, даже не моргал, и пытался понять, где он. Потом вспомнил Чейна Андрашо и черную маджай-хи. Прошибла паника, он попытался вскинуть голову, но едва приподнялся от влажной земли.

Все, что он услышал, это звук своего движения. Ни шагов, ни скребущих по земле когтей или даже дыхания.

В Сау'илахке росло отчаяние. Почему он не слышит своего дыхания?

И тут он вспомнил, как умирал… когда Чейн выгрыз ему половину шеи, а затем задушил одной рукой.

Сау'илахк втянул воздух и поперхнулся застывшей в горле кровью. Из последних сил он перекатился на спину и положил руку на шею. Почувствовал лишь месиво из плоти, его рука тут же покрылась липкой черно-красной жидкостью.

Потрясение надолго овладело его разумом, но когда он вернул себе способность думать, то понял, что чего-то не хватает… чего-то, что он должен был нащупать, прикоснувшись к шее.

Торк — ключ от шара — исчез.

И он не мог почувствовать сердцебиение в груди.

«Сау'илахк».

Услышав шипящий шепот своего Возлюбленного бога, Сау'илахк попытался закричать, но только задохнулся.

«Ты есть то, кем всегда желал быть… нетленное тело и свобода от смерти. Разве это не радует тебя?»

Единственный способ, которым он мог ответить, это в своих мыслях:

«Нет! Не живая плоть… я по-прежнему мертв. Что ты наделал — чему позволил случиться?»

«Ты обвиняешь меня?»

Сау'илахк осёкся. Возлюбленный не приводил сюда Чейна Андрашо, не провоцировал их схватку. Тем не менее, каким образом его бог узнал обо всём? Возлюбленный еще раз обманул его, провёл полуправдой так же, как с обещанием тысячу лет назад.

Кое-что важное пришло ему в голову. Он потерял и шар, и ключ, к которому его привёл Возлюбленный.

«Неважно. Этот шар… этот якорь существования… послужил первой цели и будет служить снова, там, куда отправится. Он послужит и твоим желаниям, пока я наконец не освобожусь».

Сау'илахк заледенел внутри, и не от холода своего мертвого тела.

Он — его желания, его мучения — не более чем тактический ход для достижения какой-то цели, известной только его богу. Он не получил живое тело, а как в тюрьме заключён в трупе.

«Будь доволен… раб».

На этот раз шипение, похожее на шорох чешуи огромной змеи по зёрнышкам песка, несло угрозу. Как в дремоте.

Сау'илахк почувствовал слабое неприятное покалывание на коже.

Свет разлился над лесом на востоке — свет, способный превратить его в пепел… И он ждал. Чтобы увидеть рассвет после тысячи лет тьмы и насладиться радостью. Встретить его лицом к лицу и по крайней мере освободиться от жестокости Возлюбленного.

Сау'илахк, наблюдая, как поднимается солнце, застонал и начал всхлипывать. Но мертвые не могут плакать. Труп не способен лить слезы.

Магьер, перегнувшись через перила «Джинна», с тревогой смотрела на огромный, бурлящий порт Иль'Дхааб Наджуум. Заставляли её волноваться не размер города или его пугающий шум. Только бы убраться со своими товарищами с этого плавучего гроба.