Жаклин Кэри - Стрела Кушиэля. Битва за трон

Темные глаза сузились при взгляде на меня, а губы изогнулись в невеселой улыбке.

– Не так ли, Фэй-дра? – ласково спросил Вальдемар Селиг.

– Да, милорд Селиг, я понимаю, – выдавила я.

Спрыгнув с лошади и бросив поводья стоящему наготове тенну, Вальдемар Селиг шагнул ко мне и дважды ударил по лицу, слева и справа. Голова закружилась.

– Это я тебе задолжал, – спокойно произнес он. Схватил меня за волосы, дернул и уставился мне в глаза. – Что ты делала на башне?

Я ответила ему долгим взглядом.

И он снова отвесил мне две пощечины.

– Что ты там делала?

Дотронувшись языком до нижней губы, я ощутила вкус крови.

– Она что-то кричала, – услужливо подсказал один из моих захватчиков.

– Что именно? – спросил Селиг, не ослабляя хватки.

Скальды заспорили, пытаясь собрать воедино мои слова на незнакомом им языке. Покачиваясь на коленях, я наблюдала, как Селиг, вслушиваясь, шевелит губами. Он-то сносно говорил по-ангелийски. Кому знать, как ни мне, – я сама его обучала.

– Сажити… кажити каалеве, что торая… торая уница… учница… дилане вы палнила ийо… – лопотали памятливые скальды, путая звуки и ударения.

Селиг плохо понимал ломаную речь. Досадуя, он встряхнул мою голову, словно погремушку, и приказал привести кого-нибудь из пленных.

Скальды приволокли выручившую меня жрицу Наамах – она подвернулась им первой. С достоинством кутаясь в порванное одеяние, она скользнула по мне равнодушным, неузнающим взглядом и выслушала искаженную фразу, вновь воспроизведенную капитаном патруля.

– Скажите королеве, что вторая ученица Делоне выполнила ее приказ, – невозмутимо повторила она на правильном ангелийском.

Селиг улыбнулся, и на лице жрицы появилось испуганное выражение – вряд ли она рассчитывала, что предводитель варваров ее поймет. Однако его улыбка тут же угасла, и меня охватила горькая радость победы. Эти слова ничего для него не значили.

– Спасибо, – поблагодарил он жрицу на ангелийском и добавил уже по-скальдийски: – Отведите ее обратно в лагерь.

Влекомая прочь женщина разок оглянулась, и больше я ее не видела.

Селиг рассматривал меня, по-прежнему крепко держа за волосы.

– Будет лучше, если ты прямо сейчас во всем сознаешься, – почти ласково произнес он. – Ты не заслуживаешь быстрой смерти, но я готов ее тебе подарить, если не кобенясь все расскажешь.

Для скальда он был красив – о да, на загляденье. Золотая заколка на его волосах и проволока в бороде поблескивали в свете факелов окруживших нас воинов. Натянутая кожа моей головы болела, в глазах стояли слезы. Но я рассмеялась: терять больше было нечего.

– Нет, милорд, – просто ответила я. – Я предпочитаю не получать от вас подарков.

Выругавшись, он разжал пальцы и оттолкнул меня. Затем задумчиво посмотрел на крепость.

– Ты уверяла, что боль тебе в удовольствие, – сказал он. – Тогда пусть Исандра де ла Курсель посмотрит, как Вальдемар Селиг ублажает ее шпионку.

Я уже говорила, что Селиг был очень умен. И умел поставить себя на место врага, проникнуть в его мысли. По приказу своего вождя перед крепостью, как раз за пределами досягаемости стрел защитников, скальды расчистили и окаймили факелами большую площадку. В навесном укреплении над воротами Трой-ле-Мона к тому времени уже светились все бойницы – наверняка оттуда наблюдали за происходящим. Селиг это понимал не хуже меня. Двое его теннов вывели меня в центр площадки и поставили на колени. Белые Братья – в летний зной шкуры небрежно болтались за спиной, а шерстяную одежду сменили кожа и железо.

Их повелитель тоже носил волчью шкуру, в лунном свете казавшуюся белоснежной, поверх туники, но под доспехом. Он шагнул в освещенный круг и дернул за горловину моего платья, разрывая его. Я почувствовала обнаженной спиной ночной ветер.

– Исандра де ла Курсель! – зычно выкрикнул Селиг. – Смотри, какая судьба ждет шпионов и предателей!

Я услышала, как вышаркнул из ножен кинжал, и почувствовала острие на своей левой лопатке. Белые Братья крепче ухватили меня за руки, а Селиг принялся резать.

Вальдемар Селиг славился как охотник. В отличие от ангелийских аристократов скальды не перекладывают на слуг всю грязную работу. В частности, сами свежуют и потрошат добычу. Когда Селиг сделал несколько надрезов на моей спине и начал медленно отрывать лоскут кожи, стало ясно, что он задумал.

Заживо содрать с меня кожу.

Я изведала немало боли – Элуа ведает, сколько мне пришлось претерпеть. Но весь мой опыт ни к чему такому меня не подготовил. Я невольно ахнула, когда мучитель повернул лезвие в очередном порезе, а когда сжал пальцами кровящую полоску кожи и потянул, закричала.