Ирина Северная - Там, где холод и ветер (СИ)

И я заорала не своим голосом от ужаса, смешанного с отвращением. Вцепилась в плечи Кейрана, пытаясь остановить его, заставить обернуться, но натолкнулась на его застывшее лицо и остекленевший взгляд. Снова закричала в тщетной попытке вернуть сознание Кея из той тьмы, куда его затягивало все глубже, но он словно превратился в бесчувственный автомат, продолжавший вбиваться в меня в неистовом механическом ритме, причинявшем теперь лишь боль.

А Морин все ниже нависала над нами. Ее пышные кудри накрыли плечи Кейрана, тонкогубый рот растянулся в жуткой улыбке, и мне казалось, что из ее рта сейчас выскользнет раздвоенный язык.

Бледные, похожие на тонких змеек пальцы Морин, пробрались между прядей темных волос Кейрана. Она сжала его кудри, потянула назад, запрокидывая ему голову. К моему все возраставшему ужасу, он никак не отреагировал, и только продолжал и продолжал трахать меня, удерживая под собой с нечеловеческой силой.

Похоже, кто-то залил прямо мне в мозг жидкий азот, который мгновенно заморозил мой рассудок и лишил дара речи. Теперь достаточно сущего пустяка, — например, если фантом за спиной Кейрана просто скажет «Бу!», — и остатки моего самообладания, психического здоровья и надежды, что все это лишь часть какого-то кошмара, разлетятся на осколки.

Я снова неистово задергалась, стараясь выползти из-под закаменевшего тела любовника, но он будто захватил меня в капкан, и я почти сдалась, стиснула зубы, зажмурилась, лишь бы не видеть остекленевших глаз на неузнаваемо изменившемся лице Кейрана и жуткого белого лика Морин за его спиной.

Абсурд происходящего и невозможность ничего предпринять, чтобы прекратить это, управляли сейчас мной, склоняя просто смириться. И в момент, когда я подошла к этой черте, Кейран содрогнулся, застыл, изливаясь в меня, и рухнул сверху, неправдоподобно отяжелевший. Я тут же уперлась руками в его плечи, и, прилагая неимоверные усилия, выползла из-под него, как из-под свалившейся на меня каменного атланта. Поднялась на ноги, хотя не чувствовала ни их, ни тела, и, не глядя по сторонам, бросилась к дому.

Я бежала, спотыкаясь и поскальзываясь на влажной траве, понимая, что оставляю Кейрана с той чудовищной женщиной. До просто бросаю его, пытаясь спастись самой. И все же не остановилась, не обернулась, даже не замедлила движения.

Куда больше в тот момент ужаснула мысль, что по внутренней стороне бедер у меня стекает омерзительно холодная и липкая сперма.

Словно Кейран излился не семенем, дающим жизнь, а ядом, ставившим дьявольскую метку.

И будто подтверждая это кошмарное предположение, вслед мне раздался зловещий хохот Морин, раскатом грома взорвавший ночную тишину.

Влетая в дом, я едва успела захлопнуть дверь, как запуталась в коврике, лежащем у порожка и упала, растянувшись во весь рост. Кажется, ударилась обо что-то головой, потому что ощутила боль и отключилась.

…Придя в себя, мгновенно поняла, что сижу на полу в гостиной, привалившись к дивану, и от жутко неудобной позы затекла шея и ломит все тело.

***

Два цветных карандаша Джун, синий и коричневый, которые я подобрала днем на ковре в спальне и носила с собой весь день, теперь лежали возле меня. Видимо, во сне я, наконец, разжала пальцы и карандаши выпали из руки. На ладони остались следы и мельчайшие частички краски.

За окном все еще темно, а старые бабушкины часы на каминной полке показывали начало четвертого. Совсем скоро рассвет — конец ночным кошмарам и начало нового дня, несущего что-то неотвратимое.

Мое сердце не выпрыгивало из груди от пережитого кошмара, я не покрылась холодным потом, не тряслась, как осиновый лист и не шарила испуганными глазами по углам комнаты. Но не потому, что не придала никакого значения привидевшемуся мне. Подобное случалось уже со мной, и я научилась сохранять если не спокойствие, то некое хладнокровие потому, что поняла — в том, что я переживала в кошмаре, есть резон.

Мы узнаём данное нам при рождении имя и просто принимаем его. Нам неведом тот миг, когда нас нарекают именами, с какого-то момента мы просто знаем, как нас зовут и все. Другой вопрос, почему нас назвали именно так, а не иначе.

Вот также и сейчас. Я просто приняла видения. А почему видела их именно такими и участвовала в них, ощущая, как реальность — в этом я готова начать разбираться прямо сейчас.

Стоя под душем, равнодушно наблюдала, как вода смывает с моих волос и уносит в сток травинки и листики. Одевалась, игнорируя ссадины на локтях и синяки, словно оставленные чьими-то пальцами, с силой сжимавшими мои предплечья, и лишь слегка морщилась от боли в спине.