Анна Орлова - Протокол вскрытия

Амунди позаботился обо всем. Он раздобыл хороший прорезиненный плащ, которым застелил пол, два мощных фонаря и ведро воды.

Эринг прислонился спиной к полке с рядами банок. За одежду можно не опасаться — ни следа пыли, ни пятнышка плесени. Земляной пол аккуратно посыпан песком. Разве что воздух немного затхлый.

Надев фартук, косынку и перчатки, я взялась за работу. Полноценное вскрытие, конечно, подождет до возвращения в Ингойю, но хоть нормально осмотреть труп я должна! Первым делом изучить отметины от веревки, пальпировать шею.

— Пишите, констебль: смерть наступила не от перелома шейных позвонков, как чаще всего бывает в таких случаях. Пока сложно сказать, было ли причиной смерти удушение с помощью веревки или проникновение в дыхательные пути посторонних предметов.

— То есть он мог задохнуться… в омеле? — не выдержал Эринг.

— Да, — не оборачиваясь, подтвердила я.

— М-да, — фыркнул Эринг. — Убийство с помощью древнего символа добра и гостеприимства 14 14 14 В германо-скандинавской традиции омела действительно являлась символом добра, готовности приютить путника. — это как-то чересчур!

— Не отвлекай, — попросила я, принюхиваясь. Из-за вони на пустоши я упустила важный момент. — Похоже, жертва находилась в состоянии сильного алкогольного опьянения.

— Насколько сильного? — оживился он.

— Без анализов точно не скажу. — Пожала плечами я. — Думаю, он вряд ли понимал, что происходит.

— Зачем тогда его били по голове? — поразился Эринг.

— Откуда мне знать? — рассеянно ответила я, стягивая с трупа сапоги, а затем срезала штаны (проще так, чем возиться и снимать). И, не удержавшись, присвистнула.

— Так впечатляет? — заинтересовался Эринг, заглядывая мне через плечо. — Ничего себе!

— Констебль, отметьте, что половые органы трупа перевязаны бело-золотистой тесьмой шириной примерно два-три сантиметра. В области яичек завязан бант. На коже в нижней части живота острым предметом, предположительно, шилом или острием ножа, вырезаны следующие руны: соуло, йера, дагаз.

— Мать моя, женщина, — пробормотал Амунди, послушно записывая. — Кто ж это над ним так?

— Выясним, — пообещал Эринг. Голос его был суров: ни один мужчина не может спокойно относиться к надругательству над самым драгоценным. — Продолжай, Регина!

— Как скажешь, — согласилась я…

На первый взгляд, больше ничего занимательного: ни татуировок, ни телесных повреждений.

— А это что? — заинтересовалась я. — Кажется, пятнышко крови в углу рта. Констебль, посветите!

— Давай я, — предложил Эринг, тоже склоняясь над трупом.

Зубы убитого пришлось разжимать ножом. На языке орка красовался странный росчерк, нанесенный чем-то острым.

— Эйваз? — неуверенно предположил Эринг.

— Да. Кстати, знаки вырезали на еще живой жертве.

— Когда, говоришь, его убили? — уточнил Эринг, методично осматривая сложенные в стороне вещи покойного. Кучка личных предметов: металлический гребень, носовой платок с вышитым инициалом, небольшая фляжка с чеканкой.

— Примерно два-три дня, — я накрыла тело простыней. — Кстати, возьми.

И протянула Эрингу снятый с предплечья орка кожаный браслет с вплетенными бусинами и камушками. Он задумчиво покрутил дешевую вещицу.

— Жил он явно небогато, — заметил Эринг задумчиво. — Обычно орки увешаны золотом, а у этого только дешевая самодельная цацка.

— Это не просто браслет, — вдруг подал голос Амунди.

— Что? — обернулся Эринг.

— Я такие штуки раньше видал, — констебль мотнул головой, будто отгоняя невидимую муху. — Я на войне в Хусавик служил. У нас орки были, из мобилизованных.

— Ближе к делу! — Эринг напрягся. Серые глаза горят азартом, челка вздыбилась, ноздри хищно трепещут.

— Я и говорю, — пожал широченными плечами констебль. — У них это знак помолвки. А уже на свадьбе золото или серебро надевают.

— Ясно, — проронил Эринг задумчиво, пряча улику в карман. — Судя по состоянию, носили его совсем недолго. Неужели кто-то из местных связался с орком?

Интересный вопрос. Смешанные браки в Хельхейме не приветствовались, а о других орках в окрестностях мэр бы упомянул.

Эринг обвел взглядом погреб и скомандовал:

— Амунди, запри дверь и покарауль, — он дернул плечом. — Мэр назвал какого-то Кари, лучшего друга убитого. Он должен знать о невесте. Регина, давай сразу с ним поговорим, а? Он потом уйдет на вечерний лов. А потом поедим. Ладно?

Он просительно заглянул мне в глаза. Я невольно улыбнулась и смилостивилась: