Михаил Светлый - Узор судьбы

— Чего надо?! — крикнул я в ответ, не сбавляя шага.

— Слышь, браток, подожди, мы спросить кой-че хотим.

— Некогда мне. — И я немного ускорил шаг.

— Да стой, тебе говорят! — выкрикнув это, бритоголовый рванул ко мне.

«Ну уж нет, — подумал я, — помню, чем закончилась наша встреча!» — и помчался к уже совсем близкому подъезду. Подбежав ко входу, выхватил из кармана и приложил таблетку ключа к замку и, услышав писк, рванул дверь на себя. Но немного не успел — сзади меня схватили за шиворот и дернули, не давая попасть внутрь.

— Отвалите, уроды! — со всей мочи заорал я, надеясь, что громкий крик спугнет бандюганов, заставив их удалиться.

— Да ты не кипешуй, — заявил крепко держащий меня за шкирку бритоголовый, — мы пару вопросов зададим, да и пойдешь себе домой.

— А ну отпусти! — продолжал надрываться я, не обращая никакого внимания на его слова.

Выхватив из кармана баллончик, направил его прямо в лицо совершенно не ожидавшего этого бандита и выпустил струю жгучего газа.

— …! — заорал теперь уже он. — Ну, тварь, тебе конец!

Я даже не увидел, откуда в его руке появился нож, успев заметить только краткий блеск, а затем почувствовал в груди резкую боль. Опустив глаза, увидел рукоять ножа. Лезвие полностью было во мне и, кажется, пробило сердце. Во всяком случае, жар, с ужасной силой прожигающий меня изнутри, сильнее всего был именно там и пульсировал болью вместе с каждым ударом агонизирующего сердца. А следом — страшный удар в лицо. Отлетев, я ударился затылком о косяк, ослабевшие ноги подогнулись, и я завалился вниз, на бетонную площадку у входной двери. Сознание куда-то уплывало, и я слышал бубнеж стоящих надо мной преступников будто сквозь вату в ушах.

— Вован, ты охренел? Хозяин сказал — живьем привезти клиента.

— Да похрен. Привезем ему цацку — и все будет тип-топ. Где она у него?

— Вот.

Один из стоящих надо мной протянул руку, указывая пальцем прямо на грудь, где в мешочке скрывался камень. Второй нагнулся, грубо перевернул меня на спину и зашарил по груди. Задел торчащую рукоять ножа, и жар внутри меня сменился вспыхнувшей молнией боли. Я заорал, но наружу вырвался лишь глухой стон.

«Нет! Не хочу. Если ты, камень, и правда чудесный, то помоги, — взмолился я про себя, — хочу вернуться и все исправить!» Мир вокруг начал покрываться черными кляксами, которые, становясь все больше, закрывали окружающий мир, сливаясь между собой. И наконец, когда уже ничего не было видно, черный поток хлынул на меня со всех сторон, увлекая за собой в невидимую бездну и удушая. Я пытался закричать, но чувствовал лишь, как в раскрывшийся в крике рот хлынул поток черноты, заполняя меня изнутри. Все исчезло, я стал лишь куском тьмы в потоке мрака.

А в следующее мгновение я распахнул глаза, в которые хлынул поток света.

Прищурившись, огляделся: я был в своей комнате, утреннее солнце сияло за окном, а на столе стояла сумка, с которой я уже давным-давно, или если смотреть из сегодня, то только вчера вернулся из отпуска.

Несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, успокаиваясь после недавней смерти. Или это была не смерть? Кажется, в этот раз я сумел уйти во тьму раньше, чем умер. Или все же умер? Может, опять попробовать вернуться? На секунды назад, просто ради эксперимента. Меня передернуло от недавних воспоминаний — нет уж, добровольно отправляться в этот поток густого мрака не стану. К тому же кто знает, как работает этот камень: вдруг у него ограниченное количество зарядов или еще что; разумнее будет приберечь его чудесное свойство на крайний случай. Который, кстати, вполне может наступить. Черт! Как же в этот раз меня нашли эти уроды? Тот, второй, который покрупнее, явно видел мой камень, хотя и скрытый в мешочке под одеждой, — указывал прямо на него, когда Вован спросил о нем. Может, он вовсю светится в каком-то неведомом мне диапазоне? Ведь то, что происходило, далеко выходило за рамки общеизвестных явлений. И именно по этому неведомому свечению меня легко вычисляют.

Может, мне просто спрятать камень? Где-нибудь в безлюдном месте или, может, в банковской ячейке — даже лучше, пусть попробуют туда добраться. Но лишь при мысли о том, что с камнем придется расстаться, возникло чувство глубокого неприятия такого варианта. Оно было настолько сильным, что явно выделялось из моих обычных ощущений. Я еще несколько раз нарисовал в своем воображении картины того, как разными способами избавляюсь от камня, и каждый раз ощущал одно и то же — твердую уверенность, что этого делать нельзя. Явно это чувство было как-то связано с камнем, его воздействием на меня. Что ж, буду считать, что этому есть причина — в конце концов, если бы не камень, я был бы уже мертв. Дважды. Хотя, с другой стороны, именно он и втравил меня в эту историю. «Но все же доверюсь этому новому чувству», — решил я. А значит, избавляться от камня не следует. Да и кто знает, сможет ли защитить его от похищения даже банковская ячейка. Ведь если сам камень обладал такими чудесными свойствами, то и те, кто его искал, могли обладать неизвестно какими свойствами. А без камня я умру уже окончательно, если меня не оставят в покое.