Михаил Светлый - Узор судьбы

Я успел заметить своим магическим зрением, как разрушается узор заклинания тишины, рассыпаясь призрачными искрящимися клочками, стремительно, будто пылесосом, втягиваемыми огоньком разгоревшейся свечи. Увидел, как окутывающий меня багровый туман собирается в тонкие струйки, устремляющиеся туда же. А затем я перестал видеть магию, и синее пламя свечи после короткой вспышки превратилось в маленький неподвижный огонек на ее вершине. А вот теперь пришло время серьезного разговора. Не зря я купил сегодня молоток!..

Думаю, о том, что произошло дальше, не стоит рассказывать подробно. Полные муки вопли, доносящиеся через кляп, покрытое крупными каплями пота бледное лицо с расширенными, заполненными ужасом и безысходностью глазами, раздробленные в кровавую кашу суставы, забрызгавшие весь пол вокруг кровью, — примерно так это все и было.

В начале экзекуции очнулись погруженные мною с помощью магии в глубокий сон «подруги» мага и, несмотря на то, что никакая магия их уже не могла ни к чему принуждать, попытались на меня накинуться, так что пришлось их надежно связать и отнести в соседнюю комнату. Когда я вернулся после этого, направившись к магу с целью продолжить «прелюдию» к беседе, по его мычанию, мотающейся голове и бешено вращающимся глазам было видно — он уже готов к разговору. Но, помня о его чрезмерном высокомерии и презрительном ко мне отношении, я все же решил еще немного простимулировать будущего собеседника, не боясь запачкаться кровью.

Наконец, решив, что он созрел для беседы, я отложил в сторону липкий от крови молоток.

— Я спрашиваю — ты отвечаешь. Ясно? Кивни, если готов к разговору.

Мычание, лупанье глазками, верчение башкой — но никаких кивков. Я вновь взял в руки молоток, на что маг замотал башкой так, что она, кажется, готова была оторваться. По виду — так он просто жаждет разговора. А что ж тогда упрямится?

— Еще раз спрашиваю — готов отвечать на вопросы?

Он замычал что-то типа: «Готов абсолютно на все», — судя по интонации, и я решил поверить негодяю, освободив его от кляпа.

— Откуда ты? — был мой первый вопрос.

— Тыр-пыр, тыр-тыр, мыр-фыр, — был его невразумительный ответ.

«Он что, без магии меня не понимает?.. — забрезжило во мне смутное подозрение. — А вот это уже проблема! Но нет, ведь когда он меня допрашивал, магии тоже не было, и тем не менее он прекрасно говорил по-русски. Прикидывается, подлец!»

И я вновь, заткнув его кляпом, заработал молотком. Но либо скулящий маг был неимоверно стоек духом и без сомнения заслуживал звания «Актер века», либо он и правда меня не понимал, и я все более склонялся ко второму варианту. А когда, сорвав с него кляп и опять не добившись внятной речи, я грозно нахмурился, а он, повалившись на пол, начал со звонким чмоканьем целовать мои ботинки, я убедился окончательно — придется искать какой-то иной способ коммуникации.

Взглянув на свечу, я понял, что пара-тройка часов как минимум впереди еще есть — небольшой ровный огонек, в отличие от высокого пламени в прошлый раз, плавил свечу намного медленнее. Для начала решил опросить «подружек» мага. Но, не знаю как, заклятие на них продолжало действовать, внушая преданность своему господину, так что на мои вопросы они не отвечали. Ну а принуждать я их не стал и пытаться — бесполезно, уже знаю.

Пока накрепко связанный — чтобы не сделал что-нибудь со свечой — маг дожидался меня в своей спальне, я обшарил коттедж и нашел ручку с бумагой — ничего лучше для того, чтобы попытаться нам с ним друг друга понять, я не придумал. Вернувшись, освободил его от кляпа и связал так, чтобы он мог рисовать, но не мог ничего поделать с не так уж далеко стоявшей от нас свечой. Радиус ее действия я не знал, так что не рискнул отдаляться.

Решать проблемы понимания я начал с самого простого — тыкнув себя в грудь пальцем, назвался:

— Виталий.

Затем указал на него и вопросительно посмотрел в глаза.

— Рахим… бла-бла-бла, — ответил он, ненадолго отвлекшись от стонов боли.

«Бла-бла-бла», судя по его вновь проявившейся спеси, было «победитель драконов», «правитель империй» или что-то подобное.

— Будешь Рахим, — решил я.

Тот даже недовольно скривился, но стоило мне лишь покоситься на молоток, как он тут же расцвел угодливой улыбкой, что-то залепетал и послушно закивал:

— Рахим, Рахим…

Ну вот — понемногу мы начинаем понимать друг друга.

Ну а затем я начал выяснять главный вопрос — откуда же он все-таки заявился? Жаль, немного поторопился и поплющил ему часть пальцев, из-за чего рисовать было ему несколько неудобно, но кто же знал, что мы тут художеством займемся? Я даже решил не пожалеть немного зелья жизни для него, но, что-то там забормотав и закивав в сторону свечи, он дал мне понять, что пока она горит — излечение невозможно. А тушить ее, понятно, я не собирался.