Виктория Карелова: Академия Истины

— Спасибо, лучше я сама.

Я неловко вылезла из кресла, сделала книксен и побрела прочь из библиотеки.

Художница, как и ожидалось, обнаружилась в будуаре, где она что-то нервными росчерками изображала на большущем листе бумаги.

— Что тебе поведал мой ненаглядный братец? — осведомилась девушка, сдувая с глаз выбившуюся из прически прядку.

— Даже не знаю, как тебе сказать, — замялась я.

— Фея, что стряслось? На тебе лица нет! — соизволила оторваться от своего занятия Брианда.

— Э-э-э… вот! — Я продемонстрировала ей руку с кольцом. Идея поговорить с девушкой лично уже не казалась мне такой уж хорошей.

Грифель выпал из пальцев блондинки и покатился по полу, пачкая ковер.

— Зашибись! — Даже не знаю, чего было больше в ее голосе: ужаса или восторга.

— Это не то, что ты подумала! — попыталась исправиться я.

— Серьезно? Тогда я, пожалуй, присяду! Даже не знаю, кто из вас лучше делает сюрпризы: ты или Фил!

В общих чертах я пересказала Брианде нашу с магистром беседу.

— Не-е-ет! — простонала она в ответ, закрывая руками лицо.

— Ты против? — испуганно вскрикнула я.

— Мне просто нужно время, чтобы смириться с неизбежным: мой брат — идиот! — продолжала стонать художница. — И это уже не лечится!

— Извини, я не хотела тебя расстраивать! Если ты считаешь, что я поступила недостойно, я сейчас же верну ему кольцо.

— Куда пошла? А ну, сядь сейчас же! — слабым голосом приказала девушка. — Нет, вы меня в гроб вгоните, честное слово! Это ж надо было додуматься! Анс неделю ржать будет!

— Да ты объясни толком, что случилось? — попросила я. — Может, еще все можно поправить.

— Отсутствие мозгов не поправить никак! — тоскливо сообщила блондинка. — Я не про тебя, чудо в перьях! Хотя вы и стоите друг друга, честное слово!

Более понятной реакции я от нее так и не дождалась: девушка еще долго стонала и охала, зато согласилась дать мне то, что сумеет замаскировать обручальное кольцо. Через несколько минут мой безымянный палец украшала странная золотая завитушка, полностью закрывающая половину перста. Больше всего эта штучка напоминала уменьшенный вариант дверной пружины. Согнуть палец я теперь не могла, зато тоненький ободок обручального колечка настолько сливался со спиралькой, что даже я не сразу могла понять, где заканчивается одно и начинается другое.

Чеккине я про записку так и не сказала, чтобы не пугать. Подруга действительно на Урви-берега убежала повидаться с братьями. Она планировала вернуться до закрытия общежития, но потеряла счет времени и опоздала. Пришлось ночевать в городе.

Я была безмерно рада уже тому, что с девушкой все благополучно, а потому даже не стала ее корить за безалаберность. Просто крепко-крепко обняла и сказала, что волновалась за нее. Франческа легкомысленно отмахнулась и пообещала в следующий раз предупредить. Зато мое новое кольцо вызвало у соседки кучу вопросов. Разумеется, певунья сперва подумала, что это подарок поклонника. Я сказала почти правду: мол, старое кольцо Брианды, которое ей разонравилось, вот она мне его и подарила. Такой прозаический вариант быстро остудил интерес Чеккины.

Оказалось, что такие замысловатые украшения очень популярны в Либерьяне. Чеккина сама высказала предположение, что колечко привез для сестренки магистр. Я происхождением спиральки как-то забыла поинтересоваться, так что легко согласилась с мнением Франчески. Гораздо больше меня волновало, не заметит ли подруга второго кольца, но тут мне повезло: девушка уже не раз видела изделия либерьянских ювелиров, а потому особо не вглядывалась. Как только выяснилось, что никакие таинственные кавалеры в дело не замешаны, золотая пружинка потеряла для моей соседки все очарование. Мне это было только на руку.

Вскоре наступил травень, а с ним пришла и пора экзаменов. Я была уверена, что провалюсь, и уже даже подумывала, как бы мне остаться в столице, но подальше от Академии. Выходило, что проще всего устроиться кружевницей в модную лавку. Жаль, конечно, что место в рядах обслуживающего персонала Академии для меня закрыто до той поры, пока не найдут моего недоброжелателя, но тут уж я ничего поделать не могла.

Эту сессию я запомнила еще хуже зимней. Точно помню лишь то, что на экзамене по танцу нам с Питером выпала гальярда. Худшего варианта, наверное, и быть не могло. Это очень веселый и кокетливый танец, будто специально придуманный для влюбленной пары. Мы, конечно, честно изобразили все движения, но, боюсь, даже траурный марш вызвал бы во мне большее оживление. Как я ни старалась забыть нанесенную обиду, все равно рана в душе до сих пор кровоточила. Да, я понимала причины поступка Питера, даже в какой-то степени примирилась с мыслью о необходимости такого шага, но вот боль давала о себе знать почти на каждом занятии. Надеюсь, что когда-нибудь я все же смогу излечиться и простить.