Артем Савин - Цитадель души моей (СИ)

- Я решаю, - твердо говорит он, - потому что: если не я, то кто?

- Тогда - реши и благослови, - капитан опять склоняет голову.

Константин хмуро шевелит бровями, тяжело вздыхает, стреляет в меня тяжелым взглядом из-под бровей.

- Какой вы веры? - роняет он тяжелые слова, видно, что неохотно он с нами разговаривает. Я удивляться потихоньку начинаю - то ли я чего не понимаю, то ли он себя ведет не так, как "святому" человеку полагается.

Дерек выжидательно смотрит на меня.

- В Единого верю, - бурчу я. Брехня это. Не верю я ни в кого, и в Единого - тем более. Просто всегда удобнее быстро сказать, что веришь в кого то, чем говорить, что не веришь ни в кого, долго объяснять свою позицию, а потом ловить косые взгляды.

- А я Митре поклоняюсь, - кивает Дерек, - но разве Единый не покровительствует всем, кто молится людским богам?

- Не только людским. Всем.

Пару секунд Константин молчит (похоже, колеблется), потом говорит:

- Я не всегда могу с первого взгляда решить, достоин ли человек моего благословения. Облегчи свою душу, брат мой. Расскажи, что тебя гнетет, и что тебя возвышает. Дай мне заглянуть в твою душу, тогда, я решу, могу ли я дать тебе свое благословение.

- Не слишком ли дорога плата за пару слов? - Дерек улыбается улыбкой настолько волчьей, что у меня рука сама тянется к мечу, плащом скрытому.

- Если считаешь плату слишком большой, я тебя не держу, - Константин отворачивается и принимается спокойно хлебать жидкое даже на вид варево из неглубокой деревянной плошки. Дерек задумчиво вертит головой.

- Что ж. Это многое объясняет, - говорит он, скидывая плащ, и становясь на колени, - Хорошо, добрый человек. Исповедуй меня.

Константин разворачивается, с взглядом вдохновенным и торжествующим, открывает рот, но вдруг становится похожим на подрубленное дерево.

- Нет, - говорит он, - нет, Дерек Кезо, я не буду тебя исповедовать, и уж тем более, благославлять. Недостоин ты.

На груди у капитана, вдетая в прорезь жетона, алеет яркая ленточка. У каждого из нас есть похожая - у каждого, кто её еще не про... потерял где-нибудь. В городе можно вдеть её в жетон, чтобы встречные женщины проникались и падали ниц перед её носителем, готовые и в постель, и на кухню, и к поломойной тряпке. Зеленая лента - рядовой, желтая - лейтенант. Зеленая полоса посредине - год службы, синяя - три, белая - пять, красная - семь, желтая - десять. Только редко когда можно увидеть на жетоне егеря ленту не сплошь зеленую. Что само по себе нашу службу хорошо характеризует. Я вот и не вспомню, где моя, сплошь желтая, лента валяется. Даже не уверен, что она у меня, скорее, я её в каком-нибудь лупанарии по пьяни забыл. Кстати, у капитана лента - сплошная алая. Не так уж много людей об этом знает, на самом деле.

- Почему же? - спрашивает капитан, а сам скалится так, что любой верг позавидует.

- Потому что тьме ты служишь, - глухо говорит Константин, - все твари живущие - дети Единого, и убивая их, ты замыслу божьему противствуешь.

- А они, - вкрадчиво спрашивает Дерек, - убивая нас, разве замыслу божьему не противствуют?

У меня глаза уже больше двойных драхм, я только и могу, что недоуменно взгляд с одного на другого переводить.

- Они защищаются! - отрезает Константин, воинственно вздергивая бороду, - самозащита всякому существу позволена!

Дерек вздыхает, с колен поднимается. Идет в угол домика, тянется рукой к невысокому потолку и достает что-то из щели между досками.

- Так я и думал, - говорит он неожиданно спокойным голосом, - что ты голубей на чердаке держишь.

Константин вздрагивает так, что с дальнего подоконника падает на пол большой деревянный ковш - падает и ломается вдоль на две половины. Константин смотрит на них долгим взглядом, потом сглатывает и поднимается во весь свой, немалый, рост.

- Ты волен думать, что я действовал из корысти, страха или гордости, - говорит он, полным решимости, голосом. Почему-то смотрит он при этом не на капитана, а на меня.

- Но это не так. В сложной ситуации ты всегда должен слушать голос своего сердца, а не своего разума. Твой разум слаб, его можно обмануть, заставить верить в ложных богов и ложные ценности, следовать ложным идеалам и продажным вождям. Но сердце - никогда не обманет. Слушай свое сердце! Оно всегда подскажет верный путь.

- Значит, это твое сердце подсказывало тебе сообщать вергам о передвижениях егерей? - тем же спокойным голосом спрашивает капитан, и я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не отвесить удивленно челюсть. Да не может быть! Святой Константин - информатор вергов? Чушь какая! Зачем?!