Эми Батлер Гринфилд - Певчая - Ярость

Дыши. Пой.

Я вынырнула, отплевываясь, и запела единственную песню, которая пришла ко мне, которую я не знала. Песня, видимо, была где-то глубоко во мне, но ее значение я понимала.

Спаси нас.

Одна фраза, и вода сомкнулась снова. Я вскинула руку, пытаясь дотянуться до воздуха. Рядом со мной боролся Нат. Но это было бесполезно. Вода затягивала нас все глубже, словно камни.

Я приготовилась. Грудь горела. В любой миг мы могли удариться о дно реки.

Но мы лишь погружались глубже, вода вокруг была такой черной, словно мы падали в колодец. Неземная музыка била по ушам. Грудь перестала гореть. Через миг я поняла, что перестала дышать. Я уже утонула, не поняв этого?

Возможно. Но тут что-то появилось внизу. Я увидела тусклый зеленый свет, оттуда раздавалась песня ярости.

Если я боялась до этого, это нельзя было сравнить со страхом сейчас. Я боролась, но увидела вспышку чешуи в воде вокруг меня. Ладонь Ната крепко сжала мою, а потом хватка ослабла. Я видела в тусклом свете, что его обвил змей. Он пытался убить его? Я не знала. Я могла лишь не отпускать Ната, пока существо тащило его вниз. Вскоре что-то чешуйчатое обвило мои ноги, сковав их.

Это было будто гадание, но теперь я попалась не одна. И я не могла проснуться и забрать нас. Существо тащило нас к кругу зеленого света, что становился все больше. Вскоре его лучи озарили все — сияющие чешуйки, змеиные языки, голову Ната, что безвольно покачивалась.

Я закричала, но не было ни звука. Я слышала только неземное пение, дикое и яростное, пульсирующее в моих ушах.

Мы были перед кругом. Свет слепил глаза. А потом мы миновали его и коснулись дна.

Меня отпустили. Я пыталась бороться, но ноги били по песку. Через минуту мои глаза стали видеть, и я не заметила змей. Я была в огромной тусклой пещере, Нат лежал рядом со мной, серо-зеленый и неподвижный. Железное кольцо пропало с его руки, не было и моего браслета.

Я склонилась над ним и поняла, что двигаюсь в чем-то, что было плотнее воздуха. Вода? Возможно. Но я не могла плыть в ней. Какой-то эфир?

Я могла этим дышать. И Нат, как я с радостью заметила, тоже дышал, хоть и неглубоко.

— Нат?

Он не ответил. Может, это было из-за неземного пения. Оно уже не оглушало, но от него дрожал эфир. Даже мой камень, скрытый под промокшим плащом и платьем, дрожал в такт пению.

Я попыталась снова, мои губы почти коснулись его уха:

— Нат?

Ничего. Стараясь не плакать, я поцеловала его висок и коснулась шеи. Пульс был слабым, но ровным. Надежда оставалась. Я привыкла к эфиру и поняла, что все не так плохо выглядит. Все здесь, даже моя рука, казалось зеленоватым, так что это могла быть игра света.

Но где? И почему никто не приходит? Они старались забрать нас сюда, и я ожидала борьбу с врагами.

Я не знала, как собиралась бороться с ними, кроме использования голых рук. Я слышала, но не улавливала привычную Дикую магию. Было лишь пение: низкое и жестокое, властное, даже мое сердце билось в его ритме.

Я встала. Песню кто-то исполнял. Может, лучше отправляться на поиски, чем дать себя схватить.

В пещере было несколько проходов, самый большой был передо мной. Быстро оглянувшись на Ната, я пошла туда, и песня становилась громче. Она была как физическая сила, как прилив океана или буря.

Я выглянула из пещеры и увидела центр бури — темноволосую женщину, неподвижную, как статую, стоящую на высоком камне в центре просторной пещеры. Она исполняла песню, что топила мир. Выражение ее лица было отдаленным, ужасающим.

Но хуже было другое. Во всех деталях ее лицо было копией моего.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ:

УЖАСНАЯ ЛОЖЬ

Сердце билось все быстрее. Я словно видела свое отражение в неподвижном море. У нас были одинаковые широкие лбы, узкие подбородки и большие глаза.

Я моргнула. Нет. Лицо певицы было уже. Чуть старше. И волосы были прямее моих.

Я выдохнула. Эта неземная певица, разрушающая все, что было мне дорого, не была моей копией. Но могла она быть… моей матерью?

Мысли запутались.

Мама мертва.

Так мне говорили. Мы все в это верили. Но, может, мы ошибались. Может, она выжила. Может, она все это время была за стеной.

Я ощутила безумную надежду. Не переставая думать, я побежала к ней и закричала поверх песни.

— Мама! Мама, хватит!

Я бросилась к ней… чтобы обнять? Я не знала, но это было не важно. Я добралась до камня, где она стояла, мои руки отдернулись, их обожгло, и я отлетела на песок.

— Мама, это я. Люси.

Она не опустила взгляд. Она пела ужасную песню, ее лицо оставалось далеким, как небо.