Саймон Браун - Государь

– Поосторожней с тем, что говоришь о Сендарусе, болван. Он ведь был и моим племянником, а не только возлюбленным Аривы…

– Не указывай мне, что можно, а чего нельзя говорить! – закричал Деджанус.

– Ради бога! – прошипел Оркид. – Потише!

Судя по виду Деджануса, тот собирался поорать еще, но здравый смысл возобладал, заставив его успокоиться.

– Мы с тобой заключили договор, Оркид Грейвспир, ты да я, договор, скрепленный кровью короля Береймы. Ты держал короля за руки, когда я вонзил клинок ему в шею. И я могу говорить все, что пожелаю – о Сендарусе или о самой королеве, если уж на то пошло. – Он ткнул Оркида в грудь огромным тупым пальцем. – Я хочу командовать новой армией. Мне ее задолжали.

Канцлер не ответил, но мысли его летели вскачь. Деджанус делался неуправляемым. Впервые за долгое время Оркид стал опасаться за личную безопасность.

– Когда на совете об этом зайдет речь, я хочу иметь твою поддержку.

Оркид кивнул.

– Я посмотрю, что можно для тебя сделать.

– Ты не посмотришь, а СДЕЛАЕШЬ, канцлер, – поправил Деджанус. – У тебя здесь на кон поставлено больше, чем у меня. Если Арива прознает, что ты сделал с ее братом, мы оба лишимся жизни, но Аман потеряет все.

Оркид снова ничего не сказал, но Деджанус увидел, как кровь отхлынула от его лица. Коннетабль мрачно улыбнулся.

– Приятно было немного поболтать.

Он похлопал Оркида по плечу. И ушел, оставив его неподвижным как скала.

У Эдейтора Фэнхоу уже вошло в привычку навещать принца Олио на южной галерее с великолепным видом на Кендру и порт. Зачастую они просто стояли бок о бок, сознавая общество друг друга, но не навязывая его. Когда же они разговаривали, речь могла идти о чем угодно, но в конечном итоге Эдейтор всегда подводил разговор к Ключу Сердца. Иногда Олио сердился из-за этого, но обычно, казалось, чувствовал, что в этой теме есть что-то важное – что-то очень важное, – и старался ответить на любой вопрос, заданный Эдейтором, пытаясь в свою очередь придумать какие-то вопросы.

Иной раз Эдейтор начинал беседу, заводя речь о матери принца, еще одной из его любимых тем.

– Вы виделись с ней?

– О, нет, – вздохнул Олио. – Она чересчур занята. Гренда~Лир ведь очень большое королевство, а она стоит во главе всего. – Он покосился на собеседника. – Вы знаете, что у матушки есть военный флот?

– С кораблями? – Эдейтор прикинулся удивленным.

– Ну конечно, с кораблями. Именно они-то и составляют военный флот. Боевые корабли. Уйма кораблей. Некоторые из них видны и отсюда. – Он указал на причалы. – Ну, их видно, когда они у пирса, – несколько безразличным тоном добавил он.

– Я тоже давно не видел вашу матушку. С год или дольше.

– Ну а с какой стати ей желать увидеться с вами?

– С той, что я прелат теургии.

– Ах, да. Помню. Вы важный чиновник.

– Да, хотелось бы думать именно так.

– Хотя и не столь важный, как принц.

– Безусловно. Важнее принца только королева. Олио кивнул.

– Я собираюсь попросить матушку сделать меня адмиралом военного флота.

– Адмиралом?

– Да. Тогда она даст мне Ключ Меча.

– Это ваш любимый Ключ?

Олио нахмурился, размышляя.

– Думаю, да. – Он помассировал виски. – Иногда… – Голос его стих.

– Иногда?

– Иногда мне думается, что мой самый любимый не он. Иногда мне кажется… – Голос его снова растаял.

– Ключ Сердца.

Принц в удивлении поднял взгляд.

– Да. Как вы узнали?

– Мы уже говорили об этом.

Олио внезапно принял очень мудрый вид.

– И поговорим об этом снова, не так ли?

– Только если вы хотите, – мягко уточнил Эдейтор.

– А вам хотелось бы поговорить об этом.

– Да.

– Вы говорите об этом с другими?

Эдейтор чуть не сказал: «Постоянно» – но как он объяснит, что попросил лучшие умы теургии попытаться выяснить, каким образом Ключ Сердца отправил Олио обратно в детство, начисто стерев взрослого человека, каким он был?

– Да, время от времени.

Теперь вид у юноши стал не мудрый, а проницательный.

– А почему ВЫ так интересуетесь этим Ключом?

Эдейтор задумался, как лучше ответить, и сказал:

– Ради вас.

– Ох, – только и произнес Олио, принимая ответ.

В конце концов, он ведь был принцем, и множество людей делало многое ради него. За исключением матери. Ему хотелось, чтоб она делала для него побольше. Он так давно не виделся с, ней, что иногда плакал, когда думал об этом, но только-оставаясь в одинлчестве. Ему не хотелось, чтобы кто-то узнал о его слезах. Принцам не следовало плакать. Особенно принцам, которые хотели быть адмиралами военного флота. А потом Олио в голову пришел вопрос, который удивил его; он не был уверен, что понимает все, вытекающее из него.