Саймон Браун - Государь

Арива посмотрела на Оркида.

– О чем он говорит?

Сцепившийся взглядом с Деджанусом Оркид ответил, не глядя на нее:

– Говорю же вам, ваше величество, он не в себе. Понятия не имею, о чем он болтает…

– Я говорю об убийстве Береймы. Я говорю о заговоре с целью посадить на трон тебя, Арива, и обвинить в цареубийстве твоего брата.

– Олио? – спросила Арива. – Почему Олио… – Тут она сообразила, что именно имел в виду Деджанус. – Нет.

– А вот и да! – заявил Деджанус. – И все получилось просто отлично! Ты настолько ненавидела Линана, что поверила бы в любую пакость о нем – чем хуже, тем лучше.

– Нет, это неправда, – слабо возразила она. – Я не ненавидела его…

– Да конечно, ненавидела! – прорычал Деджанус. Оркид двинулся было к нему, но генерал поднял меч, заставляя его держать дистанцию. – Все в Кендре знали, как сильно ты ненавидела Линана, сколько б ты ни утверждала обратное. Ты презирала его потому, что его отец был простолюдином. Он замарал вашу драгоценную кровь Розетемов. Если б не твоя гордость и ненависть, ничто из плана Оркида не оказалось бы возможным.

Арива увидела, как опустились плечи Оркида. Сердце у нее словно заледенело.

– Оркид?

– Это неправда, – сказал канцлер, но голос его был слабым. – Все это неправда.

– Какое возражение! – Деджанус закатил глаза. – Это убедит ее! – Улыбка его пропала, сменившись презрительной усмешкой. – Да конечно, это правда! Они с братцем Марином задумали это еще за десять лет до смерти твоей матери. Берейме нельзя было позволить остаться в живых, потому что он был слишком близок к Двадцати Домам, а все знали, как сильно ненавидят Двадцать Домов любого выходца из провинций. Как мог Аман увеличить свое влияние, будь Берейма королем? И что еще важнее – поскольку у Марина был лишь один ребенок, и притом сын, – как мог Аман подобраться к высшей власти путем брака, будь королем Берейма?

– Сендарус? – Руки Аривы упали на висящий у нее на шее Ключ Скипетра. – Он женился на мне из-за ПЛАНА?

Оркид резко повернулся лицом к ней.

– Нет! Нет, никогда! Сендарус ничего не знал! Он не принимал никакого участия… – Оркид остановился, сообразив, что именно сказал, в чем признался. – Боже, Арива, мне очень жаль…

– Слишком поздно, аманит, – полным презрения тоном бросил Деджанус. – А теперь скажи ей всю правду, как ты держал руки Береймы, пока я вонзал кинжал в его королевскую шею.

Оркид все еще смотрел на Ариву, но взгляд его сфокусировался на чем-то ином, на отдаленной во времени точке, когда все, кто ему дорог, были еще живы, когда план, казалось, разворачивался как надо, и дело всей его жизни наконец осуществилось. А теперь все исчезло, все уничтожено, и нет никакой надежды когда-нибудь вернуть былое.

И все же требовалось выполнить еще одну задачу, исполнить еще один долг. Оркид круто развернулся, отбив в сторону все еще направленный ему в грудь клинок, шагнул вперед, схватил висевший на поясе Деджануса кинжал и со всей силы вонзил клинок в шею генералу.

Деджанус открыл было рот, собираясь завопить, но смог лишь захаркать красным потоком, хлынувшим изо рта. Оркид вытащил кинжал и шагнул назад; Деджанус рухнул, словно забитый телок, с взвившимся высоко в воздух фонтаном крови.

Оркид посмотрел на убитого, но вместо лица Деджануса увидел лицо Береймы. В нем вдруг поднялись желчь и чувство вины, которые он носил в себе с той страшной ночи, когда убил Берейму. Он поперхнулся, его начало рвать, и он не мог остановиться. Когда рвотные спазмы наконец прошли, Оркид запрокинул голову и воскликнул:

– О Владыка Горы, что же я наделал?

Но ответил ему не бог, а Арива.

– Ты предал меня, – сказала она.

Он повернулся к ней лицом, вытирая рукавами рот и бороду.

– Нет, Арива, нет. Я люблю тебя. – Он отставил в сторону окровавленную руку, все еще держащую кинжал. – Все это было сделано ради Гренды-Лир. Ради твоей матери. Ради ТЕБЯ.

Арива быстро приблизилась. В тот миг у него возникла безумная мысль, будто она идет к нему в объятия, и он не сопротивлялся, когда она забрала кинжал из его руки и глубоко вонзила ему в грудь. Он сложился над ней, словно сломанное дерево, уронив руки ей на плечи, опустив голову к ее щеке.

– Я люблю тебя, – повторил он с последним вздохом, когда Арива повернула в ране нож и выплеснула в пронзительном крике свою ненависть к нему.

Той ночью она облачилась в доспехи и поклялась не снимать их, пока ее брат Линан не будет лежать мертвым у ее ног. Она никому не сказала про то, что узнала о его невиновности в смерти Береймы; это было уже не важно. В конце концов, это ведь именно Линан вторгся в родную страну с варварами из Океанов Травы, именно Линан истребил лучшие полки Гренды-Лир, именно Линан так жестоко убил ее мужа и – тем самым – погубил ее рождающуюся дочь. Линан был величайшим врагом всей Гренды-Лир, и если б только его можно было убить, целостность королевства еще могла быть восстановлена.