Роман Буревой - Темногорск

Как ни странно, Сафронов его просьбу выполнил. Поехал показывать. Видимо, он в любом споре привык одерживать верх. Но только никакого синего «Форда» там, где он его видел прежде, не было. Померещилось Сафронову? Или все же Лешка здесь, в Темногорске? Но где? Где? Дело в том, что Юл совершенно не чувствовал ожерелье брата. И Романово ожерелье тоже теперь молчало. Неужели и брат, и учитель… оба умерли? Нет, невозможно, не верю!

– Ладно, вернемся в квартиру и попробуем найти Иринку, – сказал Юл.

О, Вода-Царица! Скорее бы все закончилось. От Сафронова исходила такая жажда превосходства, постоянное желание подчинять и подавлять, что юному чародею невольно хотелось отодвинуться подальше от этого человека. Наверняка подчиненные за глаза называют хозяина «королем», и ему нравится это прозвище.

Теперь к властолюбию Сафронова примешивались ненависть, уязвленное самолюбие, тревога… Эмоциональная смесь выходила гремучей.

Никогда прежде на сеансах у знаменитого водного колдуна Антон Николаевич не бывал, потому не мог оценить, сколь точно копирует ученик действия своего учителя. Про водного колдуна передавали истории удивительные: что может он, глядя в воду, отыскать и человека, и вещь потерянную; все вода ему показывает и рассказывает. Но мало ли что болтают в Темногорске! Ко всем здешним историям надо относиться с предубеждением.

Сама процедура показалась Сафронову слишком уж простой: свечи зажженные, тарелка с водой на столе. Правда, вода в тарелке была какой-то необыкновенно прозрачной, синеватой, что ли. И даже немного светилась. Юный чародей взял Антона Николаевича за руку и опустил его ладонь на поверхность воды. Своей ладонью сверху накрыл.

– Теперь думайте… Просто думайте о ней. Об Ире то есть. Никого конкретно подозревать не надо. Спрашивайте себя мысленно: что же с ней случилось? Но при этом ответ не пытайтесь найти. Даже если кого-то подозреваете – не подсказывайте воде ответ.

Чародей подождал чуток, будто дожидался знака, и вдруг надавил на ладонь Сафронова. Почудилось тому, что он падает в пропасть, падает, несется, но никак не может упасть. Антон Николаевич ахнул и хотел выдернуть руку. Не смог. Рука будто намертво примерзла к тарелке.

Все глубже, глубже падал Сафронов…

«Нет, не выдержу, помогите, на помощь!» – не вырвавшийся наружу вопль душил.

И вдруг Антон Николаевич обнаружил, что рука его уже больше не касается дна тарелки, а лежит на колене покойно, а сам он не летит в пропасть, а сидит на стуле напротив юного колдуна за круглым столиком. А в водном зеркале в тарелке светловолосый мужчина лет тридцати несет Иринку на руках. Иринка доверчиво держит его за шею. За спиной этой пары – выкрашенная грязно-голубой краской стена. Больничная стена – тут обознаться трудно. Гнусный оттенок голубого создатель знаменитых каминов запомнил надолго.

– Кто этот человек? Это он мою дочь похитил? – изумился Сафронов.

– Он не на вас работает? – спросил Юл. Хотя человека на дне тарелки узнал с первого взгляда.

– Нет! Я в первый раз его вижу! – отрезал Сафронов.

Он наклонился к водному зеркалу, пытаясь разобрать, не ускользнуло ли что-то от его внимания, обнаружить какой-то намек, объяснение происходящему. Но ничего не находил. Светловолосый человек лет тридцати на братка явно не походил: тонкие черты лица, дорогое строгое пальто, очки в золотой оправе – скорее, так мог выглядеть какой-нибудь преподаватель в университете, при условии, что этому преподавателю платят столько, сколько и должны платить человеку с высшим образованием.

– Антон Николаевич! Смотрите, что я нашел! – Дверь в комнату приоткрылась, и в щель протиснулся Глеб. За шиворот он держал Мишку.

«Телохранитель» дергался и пытался вырваться. Но освободиться не получалось, держали крепко.

– Узнаете?! – Глеб протянул шефу золотой массивный браслет с тремя бриллиантами – тот самый, что снял с Иринкиной руки покойный Геннадий.

– Откуда?!.. – коршуном нацелился на «телохранителя» «графа» Сафронов, поднимаясь. Он уже протянул руку, чтобы взять браслет. Но в этот момент Мишка рванулся в очередной раз, рука водителя дернулась. Юл попытался вещицу перехватить – но не сумел. Браслет плюхнулся в тарелку. Полетели капли. Заговоренная вода зашипела.

– Нет! – ахнул чародей.

Но что толку было кричать! Золото уцелело – на золото и серебро заклинания не действуют. А вот бриллианты, три великолепных камня, стекли тремя слезами и смешались с остальной водой, которая тут же сделалась молочно-белой, непрозрачной.