Роман Буревой - Темногорск

– Так вам в милицию надо.

– Думаете, там кто-то будет ее искать?!

– Так по закону…

– Я должен видеть Гукина!

– Его здесь нет.

– Немедленно! – заорал Сафронов.

И ударил ладонью по возрожденному камину. Из пасти камина с ревом вырвалось оранжевое пламя и вмиг охватило приемную. Заметались по комнате охваченные пламенем люди…

Антон Николаевич не помнил, как очутился на улице.

Он опять был возле стоянки и смотрел, как полыхает здание мэрии. Огонь вырывался из всех окон первого этажа.

Неожиданно раздалась трель мобильного телефона. Сафронов вздрогнул, почти автоматически нажал кнопку ответа. Он почему-то подумал, что звонит Гукин.

– Папа, это я! – услышал голос дочери.

– Ты где?

– В Питере.

– Как ты туда попала? – Он всё еще не верил, что говорит с Иринкой, что она жива, и голос у нее веселый… и в голосе ни боли, ни даже обиды.

– Долго объяснять. Просто звоню, чтобы сказать – все нормалец. Ты понял?

– Иринка… – выдавил Сафронов. – Что они с тобой сделали?!

– Пап, все нормально! Не переживай!

– Я спрашиваю…

– Никто ничего не сделал! – закричала Иринка. – Папа, ты что, не въезжаешь?! Меня спасли и увезли из города Юл Стеновский и его брат.

– Я так и знал! – сказал Антон Николаевич.

– Что ты знал? – не поняла девчонка.

– Я сразу понял: они действуют сообща. Им нужен выкуп? Да?

– Ну ты и тормоз! Я же сказала: не нужны им твои баксы! Завтра сама на поезде приеду. Ночь переночую, а утром…

– Можно с кем-нибудь из них поговорить? С одним из этих братцев? – перебил Сафронов.

– С которым?

– Со старшим.

Антон Николаевич услышал, как Иринка с кем-то шепчется. Похоже, с женщиной. Это немного успокоило Сафронова.

Потом в мобильнике раздался мужской голос:

– Я вас слушаю, Антон Николаевич! – Голос был строгим, но довольно приятным. Сафронов подумал, что такой голос может быть у учителя.

– Что вам нужно? Выкуп? – спросил каминных дел мастер.

– Ваша дочь – очень сильная колдунья… Мне была нужна ее помощь в одном деле… Где вы сейчас? – оборвал сам себя говоривший. Теперь в его голосе проступила тревога.

– Возле мэрии.

– Немедленно! Уезжайте оттуда немедленно. Приезжайте в Питер за дочерью.

– В чем дело?

– В мэрии ваши камины. Вы поняли?

Телефон отключился.

«Камины… Откуда он знает?» – с тоской подумал Сафронов, глядя на ревущее пламя.

Только теперь до него дошло: на него повесят поджог… Но он ведь в самом деле спалил мэрию!

Дом Романа стоял нетронутый. Даже забор не сумели повалить во время беспорядков – хотя и пробовали. Оказалось, никому не под силу одолеть наложенные водным колдуном заклинания. Калитка легко поддалась нажиму руки, пропустила хозяина и его спутницу и тут же лязгнула стальной пастью замка.

– Я пойду наверх, лягу, – сказал Роман, когда они вошли в дом. – Ужасно устал. Да и бок проклятый болит…

– Помочь тебе? – предложила Тина.

– Не нужно. Как-нибудь вскарабкаюсь.

– Хочешь, борщ сварю?

– Нет, не нужно. Ты чай сделай. Сама отдохни. Это правильно. Домой пока не ходи. Здесь побудь. А борщ варить совершенно ни к чему.

Роман медленно поднялся наверх, растянулся на кровати. Блаженно прикрыл глаза. Он слышал, как внизу позвякивает посуда.

«Неужели я дома! Наконец-то! Как хорошо!» – Тихая волна подхватила его и повлекла.

Тина прошла в гостиную, сбросила пальто и села в кресло. Все здесь до боли знакомо. Это старое деревянное самодельное кресло, изготовленное еще дедом Севастьяном. А вот здесь трюмо с высоким зеркалом. Это трюмо кто-то подарил Роману. Ему как минимум лет сто. Роман любил старую мебель из цельного дерева.

Бывшая люба отправилась на кухню. Поставила кастрюлю на плиту. Ей вдруг показалось, что она никогда не уходила из этого дома. Но знала: вернулась ненадолго. На одну ночь.

Роман открыл глаза. Дождь барабанил по подоконнику. Внизу было тихо. Он накинул халат и спустился на кухню. На столе расставлены были чистые тарелки, разложены ложки, выставлена сметана в крынке и нарезан хлеб. На плите исходила одуряющим ароматом кастрюля с борщом. Он взял половник, зачерпнул.

О, Вода-Царица! До чего же вкусно! Если бы Надежда умела так готовить!

Он так и ел борщ из кастрюли, не наливая в тарелку, потом поднялся вновь в спальню и заснул.

Поздним утром (уже двенадцать пробили, вернее, прохрипели часы в кабинете) навестить водного колдуна явился Гавриил Черный.