Пэт Ходжилл - Затмение луны

– Джеми, дай руку! Ты слышишь меня? Ответь!

– Я слышу тебя, Сенетари, – прошептала она. Ее рука словно по собственной воле отцепилась от камня и метнулась за спину, подталкиваемая детской верой, которая, казалось, уже давным-давно умерла.

Чужая рука сомкнулась на ее запястье и, когда арка ушла из-под нее, выдернула из темноты в слепящий свет, и девушка упала лицом на горячие камни утеса.

Рев ветра наполнил весь мир. Джейм чувствовала, как неистовый поток воздуха хочет оторвать ее от земли, но кто-то держал ее, прижимая. Она слышала, как скрипят сгибающиеся деревья на Старейшем Острове. По горловине неслись сорвавшиеся с ветвей серебристых плакучих ив листья. Что происходит? Даже сквозь плотно зажмуренные глаза бил, слепя и оглушая, свет, словно само солнце закатилось за эту скалу, и все вокруг падает во тьму в его сердцевине. Пока душа Плетущей Мечты удерживала опасное равновесие, сквозь врата ее тела в пустоту могли нырять только другие души. Теперь она провалилась за остальными, и туда же устремилось и вещество мира. Принеся себя в жертву, Джеймсиль спасла и дочь, и свою так долго балансировавшую на грани честь, но не разрушила ли она этим весь Ратиллен? Несколько бесконечных мгновений было очень похоже на то, но тут ветер споткнулся и начал умирать.

Джейм рванулась, освободилась и оглянулась. Мгновение ослепленные глаза ничего не видели, потом зрение вернулось – как раз вовремя, чтобы успеть ухватить сияющую точку, яркую, как далекая звезда, уменьшающуюся и исчезающую на самом краю обрыва. Вход, которым была Джеймсиль, Плетущая Мечты, замкнулся сам на себя, навсегда закрывшись. Если разрушение тела отпускает душу, то Госпожа наконец обрела свободу – если такие правила действуют и за пределами Цепи Сотворений. Джейм поймала себя на том, что молит бога, которого презирает, чтобы так оно и было.

Потом она опустила глаза и увидела распластавшегося рядом переврата Тирандиса, его пальцы глубоко погрузились в камень, как бледные корни. Она выползла из-под его левой руки. Торисен все еще лежал под правой. Джейм поспешно вытащила брата.

– Как ты, нормально? – спросила она, когда он, пошатываясь, сел.

– Вполне… кажется. Слишком много всего свалилось разом – включая и тебя.

– Извини. Я не планировала такое драматическое появление… Трое!

Тирандис шевелился. Девушка думала, что он мертв, надеялась на это ради него же самого, забыв, как сложно переврату умереть. Он приподнялся на локте. Его лицо двигалось, будто под кожей что-то ползает. Потом он закашлялся и забился в страшных конвульсиях. Слышно было, как ломаются кости. Джейм сбросила сдерживающую ее руку брата и упала на колени рядом с перевратом. Мускулы его спины и плеч корчились под ее ладонями, как змеи.

– Скажи, что делать! – закричала она, мучась от беспомощности.

Припадок утих, и секунду Тирандис лежал неподвижно, задыхаясь. Потом перекатился. В руке переврат держал Костяной Нож.

– Ты уже все сделала, – прохрипел он чужим голосом. По искаженному лицу пробежало нечто вроде улыбки. – Мы хорошо обучили тебя, Джеми. Кажется, немного добра это все же принесло.

И прежде, чем его скрутил следующий приступ, Тирандис приставил острие ножа к груди и упал на него.

Он был уже мертв, когда Джейм повернула его. Лицо на глазах изменилось в последний раз, став ровным и спокойным, как мертвое знамя Норфов. Джейм закрыла его серебристые глаза. Прощай, Тирандис, Сенетари.

Ее собственные глаза защипало.

– Но я никогда не плачу, – вызывающе, почти дерзко сказала она брату и сразу же поразила и себя, и его, залившись слезами.

Нижние Валы: тридцать первый день зимы

Джейм мерила шагами маленькую внутреннюю комнатку в палатке Торисена, выделенную для нее. За полотняными стенами меркнул свет. Был уже вечер, с момента происшествия на утесе прошло почти тридцать часов. Вряд ли она за это время кого-нибудь видела. Когда брат вернулся в шатер, он повалился и проспал столько, сколько Бур мог удерживать толпы людей, окружающих его днем и ночью со своими просьбами, требованиями и предложениями. Тем не менее Джейм все-таки ждала, что он найдет время зайти и поздороваться. Она все больше и больше чувствовала себя забытой в суматохе вещью.

Джейм смотрела на стену. Прорезать ее – секундное дело, ведь Торисен позволил ей оставить Костяной Нож, очевидно не сознавая, что это за предмет. Значит, нетрудно проскользнуть мимо Бура и немножко прогуляться, просто чтобы увидеть небо и ощутить на лице ветер. Поскольку Торисен перенес палатку в сторону от основного лагеря, к краю Нижних Валов, ее, возможно, никто и не увидит.