Диана Дуэйн - Книга Лунной Ночи

– Погоди-ка, – вмешалась Сааш, – ты что, хочешь сказать, будто стал ловить мышь, когда в контейнере полно прекрасной еды из «Макдоналдса»?

Урруах бросил на Сааш уничтожающий взгляд, но та только моргнула, отказываясь признать за ним право на вызов, и продолжала бежать вперед.

– Это была замечательная мышь, – сказал Урруах, – из таких, знаете, забияк: она все пыталась прыгнуть на меня и укусить в нос. Я даже собирался через некоторое время ее отпустить: такая храбрость заслуживает уважения. И тут у этого неуклюжего эххифа кончается смена, он спускает с цепи, на которой тот сидел всю ночь, хоуффа, и этот паршивец выскакивает на улицу и – только представьте! – проглатывает мою мышь! Должно быть, тут без волчьей крови не обошлось. Ну и что мне оставалось делать?

– Уж во всяком случае не виснуть на овчарке и не рисковать, что тебя пристрелят, – сухо ответила Рхиоу. – Кстати, пристрелить могли и несчастного хоуффа. Вполне хватило бы набить ему морду. Не можешь же ты ожидать, чтобы хоуфф стал вести себя так же, как и представитель Народа. Ему на это ума не хватило бы. А вот его хозяин повел себя очень безответственно. Теперь придется подумать, что делать с твоим пожирателем мышей.

– Это не наша проблема, – проворчал Урруах.

– Все, что происходит в городе, – наша проблема, – возразила Рхиоу, – как тебе прекрасно известно. По-моему, ты в долгу перед этим псом: ты слишком сурово наказал его. Тебе следует посоветоваться с кем-то, кто ведает собаками, и придумать, что можно сделать для бедняги. Доклад о результатах я хочу получить завтра.

Урруах глухо зарычал, но Рхиоу, прижав уши, осадила его:

– Сначала дело, Урруах. Нас ждет работа. Забудь о своих оскорбленных чувствах и приготовься выполнить свой долг.

Урруах вздохнул, и через некоторое время его усы приняли нормальное положение.

– Только не говори мне, что северные ворота снова неисправны.

– К сожалению, так и есть, – поморщилась Рхиоу.

– Кто-то прошел через них в нерабочие часы, так что нарушилась регулировка, – уточнила Сааш.

– Субстрат в порядке?

– По тому, что нам сказали, судить трудно, но я надеюсь, что так. Если предположить, что нам предстоит заново восстанавливать всю сеть…

Они углубились в обсуждение функционирования ворот и проговорили на эту тему до самой Пятидесятой улицы. Рхиоу вздохнула. Сааш и Урруах могли не очень ладить, но оба были увлечены своей работой, и пока перед ними стояла какая-нибудь сложная техническая проблема, они забывали о разногласиях. Только до и после работы возникали сложности; к счастью, задачи их команды имели строго производственный характер, и никакое правило не требовало, чтобы они были еще и друзьями. Рхиоу, со своей стороны, старалась только сделать так, чтобы отношения между Сааш и Урруахом позволяли им успешно сотрудничать и не кончались увечьем или смертоубийством в нерабочей обстановке.

На юго-западном углу Пятидесятой и Лексингтон-авеню располагался вход в Гранд-Сентрал, которым обычно пользовались кошки. Рядом с магазинчиком деликатесов имелась решетка вентиляционной шахты, ведущей к нижним уровням вокзала; в ней был пролом, сквозь который можно было протиснуться, не выдирая клочья меха из шкурки. Первым в отверстие проскользнул Урруах, затем Сааш и последней – Рхиоу. Наклонная бетонная труба уходила в темноту, и через несколько ярдов кошки остановились, чтобы дать глазам привыкнуть к новому освещению. Возможность уйти с яркого солнечного света была настоящим наслаждением. Пространство вокруг было пронизано мягко светящимися струнами, и теперь кошки наконец могли отчетливо различать их оттенки: при дневном свете в состоянии «шага вбок» они видели их ослепительно яркими и сливающимися.

– Как здесь сегодня воняет, – сморщила нос Сааш.

– Это просто твоя повышенная чувствительность, – ухмыльнулся Урруах, – обостренная, наверное, порошком от блох.

Сааш уже подняла лапу, чтобы отвесить насмешнику оплеуху, но Рхиоу встала между ними.

– Сейчас не до выяснения отношений. Глаза у вас привыкли к темноте? Тогда пошли.

Бетонная шахта имела четыре фута в ширину и всего два в высоту, так что хвосты приходилось держать опущенными. Труба тянулась футов на тридцать, потом поворачивала под прямым углом и кончалась источенным водой бетонным выступом; в десяти футах под ним начинался «задний двор» – северо-восточное депо, куда отгоняли лишние локомотивы и вагоны, чтобы они не мешали движению по основным путям.