О`Санчес - Воспитан рыцарем

– Я попробую. Лучше бы по карте…

– Ты и карты читать умеешь? Наличествуют, конечно! Вот карта.

Лин сначала спас ковер от когтей развеселившегося Гвоздика, намял ему уши, пристыдил, приструнил… К счастью, брат нисколько не сердится… Потом уже присел к столу, изучать карту.

– Думаю, вот сюда, к излучинам. – Лин вопросительно взглянул на старшего брата, но тот был непроницаем.

– Почему, интересно?

– Здесь предгорье, полно водопадов, если верить карте. Рыба должна идти на нерест, и там, на порогах, она должна скапливаться. Стало быть, именно там медведь жирует на рыбе… Я что-то не так сказал?

– Так, так. Ох, и смышленый у меня младший брат! Именно так! Там, где Кривая и Бирюзовая почти сходятся, там у нас самое медвежье место! Прямо в точку! Керг! Коней! Свору не брать, сами поохотимся! Луки, рогатины, вот это вот чудище – и довольно будет снаряжения. Ну, мечи с секирами и ножами – это само собой… При удаче – там же и пообедаем по-походному.

Чем дальше они продвигались к намеченному месту, тем явственнее ощущалось присутствие в округе медведей. Вся охотничья ватага состояла из братьев Та-Микол, двух слуг – Керга и другого, при Лине.. Лин никак не мог запомнить его имени… Ропс его зовут, молодой парень по имени Ропс… Пятым – безымянный посыльный, на всякий случай. Конечно же, впереди – главный на всем белом свете охотник Гвоздик, мирные лошади не в счет… И десяток охранников. А большая охрана и не нужна, в центре родовых-то владений, вдали от границ… След!

– Свежие следы, вон, от дерьма чуть ли не парок идет. Что скажешь, брат? – Дамори Та-Микол опять обратился с вопросом к младшему брату, Лин конечно же, волновался, понимал, что его испытывают… Лин спрыгнул с седла и пошел по цепочке следов, четко отпечатавшихся в приречной глине.

– Гвоздик, кыш! Убери морду. Сейчас тебя в замок отошлю, одного, без присмотра! Зайцы нападут и съедят. – Но Гвоздик не испугался зайцев, никто его не прогонит на самом-то интересном месте. Просто надо притвориться серьезным и тихим.

– Ну, что? – Лин вновь поднялся в седло и подъехал поближе к брату.

– Это молодой медведь, самец, шести локтей росту примерно, здоровый для лесного, однако явно, что не горный. Согласно карте, скоро мы прибудем на место и его увидим. Может, и не только его.

– Хм… Почему молодой? При таком-то росте?

– Лапы, когти – все четкое, без шрамов, побитостей, когти не тупые, сами следы не столь глубокие, как могли быть. Стало быть, не стар, не тяжел. И мех темнее, чем у горного.

– Так может, это нестарая крупная медведица?

– При таком росте – это была бы взрослая матерая медведица. А лапы, как я говорил, все четыре без побитостей и шрамов, а маленьких медвежонковых лап вокруг не видать, хотя должны бы быть, при этакой стати у самки… – Дамори Та-Микол поморщился непонятным образом и продолжил вопросы:

– А рост ты как вымерял?

– Измерил поперек отпечаток передней лапы – он чуть больше полутора пядей, сиречь половина локтя с краешком. Мысленно уложил ее дюжину раз на одну линию…

Старший брат перестал морщиться и расхохотался:

– Нет, ну это же надо! Еще чуток, и я тебе завидовать начну! Все истинно. Скоро мы воочию увидим этого молодого крупного самца. Верно. Ну, что – видите, какой у меня брат???

Слуги, повинуясь знаку молодого князя, уткнулись улыбающимися лицами в гривы, поклонились Лину: да, юноша еще очень молод – но уже отнюдь не сосунок, по повадкам виден истинный охотник и воин…

Потом был привал после успешной охоты, обильный обед, с умеренным весельем, но почти без вина. После обеда Дамори Та-Микол приказал шести воинам охраны отвезти разделанную медвежью тушу в замок, всех остальных сопровождающих и слуг отсадил ко второму костру, нарочно для этой цели разведенному, а сам, вместе с Лином и его верным Гвоздиком, остался у первого…

– Знаешь, братишка, я ведь тоже, как и родители, впервые так счастлив за последние годы. Теперь у меня есть брат, и многое, многое в моей жизни пойдет иначе, в лучшую сторону…

Дамори Та-Микол раскрыл перед Лином душу, и Лин в очередной раз поразился, насколько люди в этом мире бывают открыты и доверчивы, почти как Мотона. Ему ведь довелось с немногими общаться, и то это были Зиэль и Снег, которых ну никак не назовешь простыми и прозрачными… И это внезапная человеческая открытость смутила Лина, однако же и обрадовала, и он дал себе клятву: при случае быть столь же откровенным со старшим братом, которого, как оказалось, можно любить всей душой.