О`Санчес - Воспитан рыцарем

– Понимаю, сударь. Ваше имя?

– Тогучи Менс, сударь.

– Вы и ваш спутник премного меня обяжете, если подскажете, где мне точно и быстро найти князя Та-Микола, к которому у меня есть личное неотложное сверхважное дело. И пока я обернусь туда и обратно, вы будете неотлучно находиться рядом с этим юношей, вместо меня защищая его интересы, его жизнь и честь. С этого мига, на все время моей отлучки, он – не только для меня, но и для вас – самое ценное в жизни.

– Понятно.

– Лин, ты понял, что должен спокойно и тихо меня ждать, никуда более не ввязываясь?

– Да.

– Лучше всего будет, если вы втроем запретесь в комнате и будете отдыхать. Не теряя бдительности против возможных случайностей. Итак, сударь Тогучи, подсказывайте, вот карта.

В ставке князя Та-Микола шел военный совет. Угрюмый и седой князь пребывал в ровном расположении духа, которое не могли разрушить ни временные неудачи на поле боя, ни ноющее от старинной раны покалеченное плечо, ни даже представитель императора, внезапно нагрянувший в его ставку. Покамест все идет по проложенному руслу, стало быть, и успех не за горами. Представитель императора – это вовсе не знак недоверия старому князю, это обычай императорского ведения дел, и все данное обыкновение понимали правильно. То, что император лично недолюбливает старого князя – никак не сказывалось на его полномочиях и привычках: дело прежде всего, а в войнах князь разбирается хорошо, короне служит верой и правдой. Для графа Поллини Веври, имперского представителя и императорского любимца, сына герцога Устоги Веври, это поручение императора было, скорее, почетной ссылкой, возможностью загладить большие и малые грешки, коих набралось великое множество, как и у всякого молодого и задиристого придворного. Несмотря на его высокое положение при дворе, здесь, в ставке, ему приходилось туго: крутого нрава князь не терпел советчиков, любимчиков и своевольщиков, коль скоро император ему доверил войска – все должно быть здесь по его, князя, руке, и только один человек на всем белом свете имеет право ему, князю Та-Миколу, указывать и приказывать: это Его Величество император.

Тем не менее, на совете, князь неукоснительно придерживался старинного обычая: каждый, начиная с младшей части стола, имеет право четко и без опаски перед чинами и титулами выложить свое мнение, не боясь, что его оборвут, перебьют и высмеют. В войсках за это (впрочем, как и за многое другое), князя любили и ценили: старинные-то обычаи все чтят, да немногие соблюдают…

Как возник в приемной этот высокий старец при полном вооружении, никто не успел понять, но старший из полудюжины стражников на четырех шагах от себя остановил неспешного пришельца движением руки.

– Что вам угодно, сударь?

– Мне угодно встретиться с князем Та-Миколом. И немедленно. У меня для него дело чрезвычайной важности.

Стражники – все лихие и очень опытные вояки из личной гвардии князя, все из дворян, подтянулись, послушные незаметному знаку старшего, и без суеты распределились в просторной приемной, на пути к дверям в зал, так, чтобы все видеть и, в случае чего, друг другу не мешать.

– Но, сударь, князь занят, а вы не представились.

– У него военный совет, я знаю. И тем не менее…

– Вам придется подождать.

– Хорошо, я подожду.

– И представиться.

– А вот это ни к чему. Я пришел сюда с новостями, а не для знакомства, тем более, что мы с князем давние знакомые. Зовите меня Снег, если хотите.

В углу зала, возле горящего, несмотря на позднее, но все еще теплое лето, очага, в кресле сидел и никак не мог согреться низенький сморщенный человечек, едва ли трех локтей росту. Это был шут старого князя, верный его слуга уже сотню лет, его соглядатай и наперсник многих секретов. Шуту всякое позволялось при дворе князя, такое, отчего и княжескому сыну бы не поздоровилось, но с военных советов шута неизменно изгоняли, ибо иногда князь очень плохо и превратно понимал шутки, а рука у него – хоть в гневе, хоть в радости – всегда тяжелая.

– Сударь, я с уважением отношусь к праву дворянина прятать свое имя, либо носить его открыто, но здесь особый случай, и вы…

– Я его знаю! Знаю! Это он! Заклятый враг нашего господина, это Санги Бо!!!

Воздух завизжал, вспоротый лезвиями секир и клинками мечей, шестеро воинов лязгнули, перестраиваясь в боевой порядок, латами… и зубами. Санги Бо. Все шестеро хорошо понимали, что через несколько мгновений падут в неравной сече, но они были дворяне, воины, и они презирали смерть. Сам Ларро, бог войны, не мог бы рассчитывать, что они забудут присягу и отступят перед ним, дабы избегнуть последней битвы.