Елизавета Дворецкая - Утренний всадник, кн. 2 - Чаша Судеб

Князь Боримир шагнул вдоль неровного ряда женщин перед Годининой избой.

– Вот она! – вдруг крикнул кто-то из рарогов.

Князь быстро повернул голову. Смеяна вздрогнула, вскинула глаза, ожидая встретить десятки взглядов, устремленных на нее. Пропала!

Однако – ничего подобного. Бородатый рарог показывал на одну из сестер, стоявшую на другом краю рядка. Смеяна уже знала, что ее зовут Мирёна и она слывет первой красавицей не только у Листопадников, но, как ей с гордостью успели сообщить, и во всей округе. Мирёна была выше ростом, чем Смеяна, статная, румяная, с мягкими и правильными чертами лица. Такая же рыжая, желтоглазая и с такими же веснушками.

Князь Боримир сделал несколько торопливых шагов в ее сторону, кто-то поднес поближе второй факел. Затаив дыхание, Листопадники ждали, мать девушки шепотом запричитала, словно чужие люди уже отняли у нее дитя. А Боримир медлил, не в силах собраться с мыслями и вспомнить.

– А может, вот эта? – Рослый воевода показал на другую девушку, стоявшую рядом.

И здесь была такая же рыжая коса, такие же желтые глаза, вздернутый нос с веснушками. Только вторая девица красотой уступала первой, и взгляд Боримира вернулся к Мирёне.

– Да и тут одна есть! – Кто-то из рарогов кивнул на Игрёну.

– И не одна! – подхватил другой, бегло глянув на Смеяну.

Та не поднимала глаз, боясь выдать себя взглядом.

– Да что они, все тут одинаковые? – с пробудившимся раздражением воскликнул Боримир.

Он был в растерянности: он искал одну девушку, а нашел сразу пять или шесть, и каждая из них по виду годилась стать Солнечной Княгиней и Золотой Рысью. Он оглядывался вокруг и везде встречал взгляд желтоватых глаз под угрюмо насупленными рыжими бровями, везде в свете факелов поблескивали рыжие волосы и бороды мужчин, везде пестрели веснушки на носах и щеках женщин. В племени голубоглазых и светлорусых рарогов рыжие были большой редкостью, а здесь, выходит, наоборот? И ценность их в глазах огнегорцев упала: золота не должно быть слишком много, иначе оно не кажется таким уж драгоценным.

– Я дал тебе клятву, княже, – подал голос дед Година. – Здесь только наша кровь. У нас нет чужих.

– Все наши. Сколько есть! – враждебно буркнула бабка Благина, готовая защищать против целого войска всех внучек и Смеяну в особенности. – Нам чужих не надо, и ты, князь светлый, шел бы к своим! Обещался ведь!

Боримиру было нечего возразить – он обещал не трогать рода Листопадников, а других здесь не оказалось. Хлопнув плетью по сапогу, он резко повернулся и пошел к своему коню. Может, ему и хотелось бы взять с собой ту, которую заметили первой, – уж очень она казалась хороша. Но боги не простят подмены – священный сокол выбрал не ее. А где он, священный сокол? Был бы он сейчас здесь! Он снова указал бы угодную богам. А главное, тогда князь Боримир мог бы спокойно вернуться домой и не бояться, что племя рарогов отвергнет его, как неудачливого и недостойного править.

Стук копыт чужих коней затих на лесной тропе, Листопадники закрыли на ночь ворота и разошлись по избам. Девушки шептались, женщины причитали вполголоса, заново переживая прошедшие страхи, бабка Благина обнимала Смеяну, спасенную и как бы вернувшуюся еще раз.

– Боги, чуры уберегли! – повторяла Благина. – Не допустили, чтобы упырь рарожский тебя признал! Стало быть, все верно – наша ты, и жить тебе с нами!

Смеяна прижималась к ней, всем сердцем веря, что так и есть. Боги уберегли ее от чужих людей, от чужой земли, спрятали среди родных, чтобы она жила там, где ей место. Каким же блаженством было ощущать себя в надежном кругу родичей, среди дедов, бабок, теток и дядек, братьев и сестер, спаянных общей кровью в неразрывную цепь, ощущать себя равным звеном в этой цепи, которой не страшно ничего: ни жизнь среди трудов и опасностей, ни даже смерть, потому что цепь рода не прерывается на грани погребального костра – она тянется по пути предков и в иной мир, откуда предки помогают потомкам. Чего она не умеет – научат, чего не сможет – помогут, защитят, посоветуют. Вся жизнь ее теперь пойдет как надо, подчиняясь проверенным законам.

Огнище постепенно успокоилось. Тем временем совсем стемнело, Листопадники готовились ко сну. Смеяну уложили на полатях рядом с Игрёной, которая шепотом продолжала расспрашивать ее о прежних встречах с рарожским князем. Но Смеяна отвечала едва внятно: после этого бесконечного дня ей слишком хотелось спать.

В тишине засыпающего огнища пугающе ясным показался шум за тыном, потом громкий, уверенный стук в ворота. Мигом все подняли головы.