Олег Дивов - Храбр

– Да ну, – буркнул Илья смущенно. – Это не стоит благодарности.

– С нами пойдешь? Я остальных уговорю, вот те крест, дядя Илья, так и отправимся – сорок паломников со паломником. Коня добудем, чтобы ты ноги не бил.

– Нам бы сперва до Константинополя добраться. А там я подумаю.

Бесцеремонно расталкивая ловцов, на корму прошел Микола.

– Ох, дядя! – сказал он. – Ну, дядя!

– Э-э… – неуверенно протянул Илья. Давно он не видел Подсокольника таким взъерошенным.

У мачты Дионисий сосредоточенно рвал на себе бороду и причитал: «Ой-ой-ой». Цула, бледный сквозь природную смуглоту, сидел ни жив ни мертв.

– Я просил – возьми меня в засаду? – шипел Микола. – Просил, нет?

– Да что такое?!

– Это, – Микола ткнул пальцем за спину, – не Георгий Цула!

У Ильи сперло дыхание.

Он думал крикнуть «Поворачивай назад!», но рявкнул совсем другое, пришедшее на ум сразу:

– В воду!!!

Ловцы, не раздумывая, бултыхнули добычу в море. Плеснуло.

Илья бешено вращал глазами и злобно рычал. Одной рукой он держался за грудь, там в глубине ныло и тянуло.

Гребцы на всякий случай бросили весла.

Дионисий оставил в покое свою бороду и теперь читал вслед утопающему какую-то молитву.

– Ты Иванищу его показывал? – допрашивал витязя Микола. – Это Атанас Цула, родич стратига! А сам Георгий прикинулся стражником!

– Да Иванище не видел Цулу вблизи никогда! – взревел Илья. – Издали только! Еще ругался, мол, все эти болгары греческие на одно лицо, морды черные! Будто у самого морда белая! А стражников мы перебили до единого! Касьян!

– Ага. Перебили и добили. Глотку пополам каждому, кого завалили на дороге, – заверил Касьян.

– Почему тогда ваш Георгий драгоценный не на дороге, а на холме валялся? И не с глоткой пополам, а с ножом в глазу?!

– Че-е-го?

– Атанас заметил, когда ты вез его мимо.

Илья встал, по-прежнему держась за грудь.

Далеко позади из воды черным пятнышком торчала голова. Атанас Цула не хотел тонуть.

– Парус долой! Гребцы! Поворачивай! Тащи этого Атаса, или как его там, из воды обратно! Уффф…

– Говорил мне Добрыня – присматривай за ним… – ляпнул Микола и осекся.

– За мной? Эй, живее поворачивай! Мне нужен этот Атас! Очень нужен! Уйдет под воду – ныряйте, спасите! Он подтвердит василевсу, что мы прибили Георгия.

– Чего ж ты велел его выбросить?

Ладья заложила крутой поворот, Микола едва не упал.

– Очень давно. Хочется. Кого-нибудь. Кинуть в воду! – раздельно прорычал Илья. – А теперь ответь, племяш. Раз тебе Добрыня наказал за мной присматривать… Чего ж так худо смотришь?! У твоего храбра с раннего утра во рту ни крошки!

Микола надулся и полез обратно к мачте. Принялся копаться в мешках.

Гребцы оттабанили веслами, ладья встала. Неправильного Цулу поймали за волосы, потащили из моря.

Илья сел и так повернулся, чтобы никого не видеть.

– Слышь, дядя! – позвал Микола. – А давай, раз Цулы на одно лицо, срубим Атанасу голову! И скажем василевсу, мол, это Георгий! Пока голову довезем, она вся сморщится, родная матерь не узнает.

– Отстань! – попросил Илья. Он сидел и шумно сопел носом. Так или иначе, главное было исполнено – херсонский стратиг мертв. Опять повезло. Но слишком много удач на одну затею. Как бы запас не исчерпался. Пора утихомириться, переждать время, подумать о будущем. Иначе жди худа.

Ладья снова разворачивалась, вставая по ветру.

К храбру сунулся Касьян, но тот рыкнул:

– Уйди!

Дионисию он просто молча показал кулак.

Подошедшему Миколе было сказано:

– Отлезь! Эй, нет! Дай сюда. А теперь сгинь.

Илья сунул в рот кусок вяленого мяса и зажевал.

Потом лег и прикрыл глаза.

– Жалко, скальда нет среди нас, песню сложить о походе, – услышал он сквозь дрему голос Касьяна. – А то после насочиняют, так наврут… Раз шли в рубище, да к святым местам, скажут – монахи были, помяните мое слово. Заранее стыдно. Ну какой монах из меня? Недостоин. И хотя Господь подал знак…

«Бог подал много знаков, – думал Илья. – Мне тоже. Раньше я не умел их видеть, теперь научился. Пожалуй, если удастся раздобыть коня, надо и правда сходить в Иерусалим. Коня найдет Глеб. На дорогу Микола одолжит – вон у него сколько камушков в рукояти меча. Проводника Денис изыщет. И все устроится. Любопытно, каков собой Гроб Господень, тяжел ли. И сильно ли его стерегут?..»

С этой мыслью Илья заснул.

Ему снилось, что они с Добрыней плывут на огромном корабле-городе, где одних церквей аж три, да еще монастырей три, где харчевни и постоялые дворы, терема да торжища. Весело на корабле, празднично, но отчего-то щемит сердце. И стоят витязь с воеводой бок о бок на высокой корме, да глядят в ту сторону, где Русь. И говорит Илья Урманин, совсем будто Иванище давеча: