Марина Дяченко - Мизеракль

Почему я ему поверила, смятенно думала Доминика. Как случилось, что я иду по дороге пешком, как сроду не ходила, тащу на плече узелок с пожитками, будто нищенка или погорелец… Он взял меня на простую приманку – немножко помощи, немножко сочувствия, немножко страха… Святая добродетель, неужели я и сейчас не поверну назад?

Она сделала еще шаг и остановилась. Лив, слышавший ее шаги, оглянулся:

– Вы устали?

– Да.

– Это самая утомительная часть пути… Хотя и не самая неприятная – все же прогулка по лесу, солнце, птицы…

– Вот что, – сказала Доминика. – Я не сделаю больше ни шага, пока вы не объясните мне, что вам за выгода – помогать мне.

Колдун, помедлив, откинул капюшон на спину. На хищном его лице Доминика увидела кислое, почти брезгливое выражение:

– То есть вы останетесь тут стоять навеки? Или пойдете назад одна, мимо тех лесорубов?

Доминикино сердце прыгнуло раненой жабой:

– Вы признаете, что завели меня в ловушку?

– Я веду вас к Рерту. Остановившись на полдороге, вы можете попасть в ловушку – просто потому, что мир жесток, моя госпожа…

Он вытер лоб тыльной стороной ладони. Вдруг зевнул, небрежно прикрывая рот:

– Ладно, слушайте. У меня в самом деле есть свой интерес в этом деле; помогая вам, я помогаю себе… Искусство превращения человека в вещь интересует меня с давних пор. Никто из магов, владеющих этим искусством, не преподаст мне урока по доброй воле. Но если я стану свидетелем обратной метаморфозы вашего друга – я получу ценнейшую информацию и смогу самостоятельно превращать людей в ключи и обратно. Или в книги, например. Да хоть в подставки для обуви… Не пугайтесь, вас это не касается. Но вот портного, по договору с ведьмой продающего людям плащи-жизнесосы, я с удовольствием превратил бы в швейную иголку. Нет?

– По договору с ведьмой?!

– Это я так. К примеру…

Доминика молчала. Лив покосился на высокое уже солнце и снова накинул капюшон:

– Госпожа Доминика, не смешите мои сапоги. Если бы я хотел зачем-то погубить вас – вы бы уже были надежно погублены… Мы идем к Рерту или нет?

Доминика кивнула. Лив, ни слова не говоря, повернулся и зашагал вперед. Доминика потащилась следом.

Она не привыкла ходить пешком. Узелок натирал плечо, тянул к земле; Доминика совсем выбилась из сил, когда идущий впереди колдун вдруг свернул направо – с дороги, в лес.

Доминика споткнулась:

– Лив!

– Там поляна, видите?

Доминика ничего не видела. Лес казался совершенно непроходимым; исцарапав руки и надорвав подол, она все-таки выбралась вслед за Ливом на круглую, как блюдце, полянку.

– Привал, – колдун уселся на обломок пня.

– Я далеко не уйду…

Доминика огляделась, выбирая место. Трава на затененной поляне росла кое-как, ствол давно упавшего дерева был трухляв и изъеден червями. Доминика потрогала пальцем склизкую кору, вздохнула и села, подобрав юбку.

– Не очень-то вы устали, – сказал колдун. – Иначе плюхнулись бы, где стояли, прямо на землю.

– Сколько нам еще идти?

– Нисколько. Уже пришли.

Доминика содрогнулась. Огляделась вокруг; глухой лес, дубы и елки, высокие пни, покрытые мхом, никто не придет на помощь… Колдун наблюдал за ней со скептической ухмылкой:

– Я имею в виду, что дальше мы поедем, а не пойдем… Вы странный человек, Доминика. Это сколько же вам наследства причитается от батюшки?

– Много, – сказала она еле слышно.

– Земли? Замки?

– Все. Земли, озеро… Деньги, золото… Дом… Много. Все.

– А без него вы никак не можете?

Доминика молчала.

– Мне просто жалко смотреть, как ради завещания вашего батюшки вы готовы подвергаться немыслимым опасностям – все равно, настоящим или воображаемым. Я-то вас не съем… но вы ведь верите, что вполне могу съесть. И все равно идете. Чудеса.

Доминика молчала.

– Еще не поздно вернуться, – сказал колдун совсем другим, жестким, деловым тоном. – Впрочем, вернуться не поздно никогда. Если у самых ворот Рерта вы скажете, что передумали…

– Нет, – сказала Доминика.

Колдун потянулся, как кот:

– Хорошо…

Он поднялся. Небрежно отряхнул плащ. Нашел в траве суковатую палку. Вышел на середину поляны, наклонился, разгреб палкой слой прошлогодних листьев и хвои. Присев на корточки, забормотал, и Доминикины ноздри дернулись: в стоячем воздухе леса возник резкий, неприятный запах.

– Доминика, – позвал Лив. – Вы в погреб спускаться не боитесь?

– В погреб?

– Идите сюда…

Она остановилась в пяти шагах. Колдун взялся за железное кольцо, невесть как появившееся в земле, с усилием потянул; открылась, как крышка кастрюли, черная дыра в земле.