Владимир Лещенко - Девичьи игрушки

Ты смотри, оказывается, уже и вечер наступил. А она и не заметила. Это славно. Темнота – друг молодежи. Можно и улизнуть. Вряд ли кто будет ее настойчиво искать и силой водворять на место. В конце концов, это ее личное дело – лечиться или не лечиться и где именно проходить «реабилитацию».

И снова собачий вой. Да сколько же псов в этой В-де?!

Вот еще один сквозной мотив барковской оды.

Собаки.

Псы Гекаты, по пятам преследующие поэта.

Прекрасный образ, хоть и мрачноват, пожалуй. Больше для поэзии романтизма годится, чем для лирики XVIII столетия.

– Пора делать укол, милая, – влетела, в палату медсестра со шприцем наперевес.

Варя поморщилась. Как известный персонаж старого советского мультфильма, бегемот, она тоже ужасно боялась прививок. Может, потому, что росла довольно здоровым ребенком, а затем и подростком не часто сталкивалась с людьми в белых халатах.

– А больно не будет? – жалобно проканючила, переворачиваясь на живот.

– Не будет, не будет, – заверила ее сестричка, и слово в слово произнесла фразу из того же мультика, которой все наперебой успокаивали трусишку-гиппопотама. – Раз – и все!

Точно. Не успела журналистка как следует подготовиться, чтобы ойкнуть не во всю мочь легких, а уже в руку ей легла смоченная спиртом ватка.

– Прижмите получше, чтоб синяка не осталось.

– Как, уже все кончилось?

– Все еще только начинается, – улыбнулась санитарка.

Ее улыбка показалась Озерской сродни собачьему оскалу. Какая-то хищная и недобрая. Еще облизнуться надо бы для пущего эффекта.

– Что вы имеете в виду? – поинтересовалась Варя, чувствуя, как наливаются тяжестью ее веки.

Ого! Как же она устала-то! А еще драпать собралась. Куда бежать на ночь глядя? Вот отдохнет маленько, а с утреца, да на свежую голову…

– Пойдемте со мной, – тронула ее за локоть медсестра.

Варвара уставилась на нее осоловелыми глазами. Ой, ну вылитая собака-колли. Хи-хи-хи.

– А к-куда-а?

– Вам прописаны общеукрепляющие процедуры…

– Ка-а-ки-ие еще-о процеду-уры? Спать хочу-у…

– Ну не упрямьтесь, милочка, – бесцеремонно поставила ее на ноги немилосердная сестра. – А то мне придется вызвать на помощь санитара. Это прямо по коридору.

Однако коридор кончился, а они так и не дошли до процедурной. Оказалось, та находится в другом корпусе.

Вышли на улицу. И здесь к ним и в самом деле подошел санитар. Хромой и небритый. Похожий на шакала Табаки.

Он и медсестра взяли Варю под руки и подвели к стареньким «Жигулям».

«Что ж это у них другой корпус так далеко, что к нему ехать нужно?» – еще успела подумать девушка, проваливаясь в глубокий сон…

– Вы уж извините, товарищ майор, прошляпили, – плавно растягивая слова, виновато разводил руками следователь – кругленький, рыжий и веснушчатый старший лейтенант. – Недоглядели…

Вадим заскрежетал зубами в бессильной злобе.

Недоглядели!

Попробовал бы этот желторотик такую отговорку генералу Серебровскому впарить. Мигом вылетел бы из органов ко всем чертям. Ну в крайнем случае, отделался строгачом с предупреждением о неполном служебном соответствии.

Преступная халатность при защите свидетеля. Что ему стоило на пару дней выставить пост у девчонкиной палаты? Понятное дело, что нет свободных людей. И все же…

– Ой, да что ей сделается-то? – моргнул синими глазищами провинциальный Шерлок Холмс – Сбежала она из больницы, и всех делов. Погуляет малость, да и вернется. Рана ее – пустяк. Какая-то царапина.

– Я вот тебя сейчас сам так поцарапаю, что мало не покажется, – так ласково пообещал Савельев, что у лейтенанта «генеральская» фуражка-аэродром набок съехала.

(Взял же моду форсить молодняк, хоть в чем-то не желая уступать старшим по званию.)

– В гостинице проверяли?

– А как же, – надул губы молокосос. – Первым делом.

– И что?

– Не появлялась она там.

– Значит, говоришь, погулять решила? – повторил несерьезную версию коллеги майор.

– Ага. Места у нас славные, богатые достопримечательностями. Вот и подстрелили ее в аккурат у одного из памятников старины. В Фарафонтов монастырь на экскурсию ездила.

– И что ее там только заинтересовало? – пробормотал себе под нос Вадим.

– Так Никонова ж часовня! Гражданка Озерская сама и показала.

Ткнул пальцем-сосиской (тоже усыпанным веснушками) в исписанный лист бумаги. Столичный гость заинтересовался и протянул руку за протоколом допроса потерпевшей. Старлей сначала инстинктивно дернул бумаги на себя (документ, как известно, дело святое, особенно же в следственных органах), но затем, опомнившись, таки отдал их старшему по званию. Но по-собачьи настороженно ел ценные листочки глазами. Как будто суровый майор был не коллегой, а каким-нибудь фокусником типа Кио или Дэвида Копперфильда, готовым превратить протокол в кролика или разноцветный платочек.