Геннадий Борчанинов - Удача мертвеца (СИ)

— Молись, чтоб не в море.

— Я лучше помолюсь за тебя.

— Не думаю, что мне это поможет, — усмехнулся я. — Не забудь воды набрать.

— Так, а чего это мы отмечаться не идём? — раздался недовольный возглас какого-то портового начальника. Все окрестные грузчики, солдаты и моряки тут же уставились на нас.

— Бери судовой, иди отмечайся, — я похлопал Филиппа по плечу и поспешил уйти, оставляя его самостоятельно разбираться со всей этой волокитой.

Бас-Тер по сравнению с Доминикой казался столицей мира. На холме виднелась резиденция губернатора, обильно украшенная лепниной и позолотой, а внизу у самого берега теснились нищие лачуги из плавника и пальмовых листьев. Повсюду сновали обеспокоенные горожане, питейные заведения вдоль набережной гостеприимно распахивали двери, а торговцы наперебой предлагали своё барахло.

Наконец, я выбрал для себя таверну попроще и шагнул в затхлую тьму кутежа, пьянства и греха. От густых запахов вина, табака и немытого тела затошнило, но человек может вытерпеть всё. Я прошёл к барной стойке, беглым взглядом окинув помещение. Несмотря на полдень, таверна была набита битком, и почти за каждым столом сидело по весёлой компании пиратов, контрабандистов, разбойников и просто подозрительных личностей. Разумеется, случись вдруг облава, каждый прикинулся бы честной невинной овечкой, но сейчас они никого не стеснялись.

— Чего тебе? — процедил старый бармен, даже не удостоив меня взглядом.

— А что ты можешь предложить? — в свою очередь спросил я.

— У меня многое есть, а вот ты, голодранец, даже сапоги умудрился пропить. В долг не наливаю, сразу говорю, — бармен опёрся руками на стойку, которая, казалось, даже затрещала от натуги.

— У меня есть кое-какие слухи, — невинно произнёс я, и спиной почувствовал, как большая часть присутствующих приготовилась слушать мои басни.

— Если это про Жаннетт с перекрестка, то я тебе и сам порассказать могу, — ухмыльнулся бармен, подмигивая кому-то в зале. Там раздалась пара ответных смешков.

— Это про испанский военный барк, который тут неподалёку курсирует, — понизив голос, сообщил я. Тишина в зале нарастала с каждой секундой.

— Ну и? Что дальше? — не утерпел кто-то в зале.

— Поставьте мне кружечку рома и чего-нибудь пожрать, и скажу, что там дальше, — нагло потребовал я.

— Ну ты и пройдоха! — рассмеялся бармен, но на полстакана рома расщедрился.

Я сально улыбнулся и одним залпом выпил. Жидкость отдавала сивухой и сахаром.

— Так вот, — продолжил я. — К югу отсюда, в сторону Доминики, шастает испанский барк. С пушками, мушкетёрами и полным набором неприятностей для честного человека.

— А ты сам-то откуда знаешь? — выкрикнул кто-то из темноты.

— Еле ноги унёс, на вёслах уходить пришлось, — не соврал я.

— Брешет, — констатировал кто-то ещё.

— Ну сходи, проверь, раз такой смелый.

— А если проверю? — какой-то татуированный мужик вскочил из-за стола, намереваясь доказать свою смелость против меня, а не против испанцев.

— Давай, давай! — я и сам встал из-за стойки, внутренне ликуя. Я никогда не отказывался от доброй кабацкой драки на потеху себе и своей команде. Кто-то уже принимал ставки, и по всей таверне гудели возбуждённые пьяные голоса:

— Наподдай англичашке, Пьер!

— Покажи ему!

— Ставлю на бородатого!

Пьер, недолго думая, бросился в драку, разлапистым медвежьим движением пытаясь взять меня в тиски. Я же использовал проверенный временем приём — швырнул пустую кружку прямо ему в лицо и ушёл в сторону. Массивная деревянная посуда подходила для драки как нельзя кстати, и первая кровь сегодня полилась даже до того, как противники встретились.

Француз утёрся тыльной стороной ладони и снова кинулся на меня. В этот раз уйти мне не удалось, и чья-то вовремя подставленная нога отправила меня в недолгий полёт на пол. Пьер схватил меня за грудки и мощным ударом снова опрокинул наземь. Перед глазами пошли разноцветные круги, и я даже не успел опомниться, как снова получил несколько ударов.

Я перекатился в сторону, схватил табурет и с размаху врезал по голове француза, но то ли голова оказалась слишком крепкой, то ли мебель слишком хлипкой — табурет рассыпался, не причинив особого вреда. Толпа вопила и улюлюкала от азарта, а я постепенно стал понимать, что нарвался не на того противника.

Лицо Пьера перекосила жестокая ухмылка, не сулившая мне ничего хорошего. Но и я не зря столько лет стёсывал кулаки о собственных матросов и случайных собутыльников. Я быстрыми движениями уходил от широких ручищ француза и осыпал его градом ударов.