Дмитрий Емец - Лед и пламя Тартара

– С ума сошла?

– Молчи. Взгляни на водителя еще раз и ты увидишь то, что вижу я!.. И не дергай руку, контакт нельзя разрывать! – приказала Аня.

Она смотрела не на Эдю, а вперед. В выпуклых стеклах очков скользили желтые огни фонарей.

Хаврон послушался и посмотрел. Водительское кресло исчезло. Сидевший перед ним бомбила казался сотканным из сияния. Зелено-фиолетовое внутри, снаружи оно постепенно размывалось, выбрасывая тонкий световой луч в районе темени. Различался алый пульсирующий круг сердца. Эдя всмотрелся и правее сердца, в нескольких сантиметрах над солнечным сплетением, различил золотистую точку.

Хаврон ощутил сухость во рту. Эде вспомнилось, что в школе у него был приятель, назойливо мечтавший об очках шпиона, позволяющих видеть сквозь предметы. Парень на этом буквально зациклился. С пеной у рта спорил с теми, кто говорил, что таких очков не существует. Его даже побаивались: а ну как бросится? Однако эти стеклышки были куда серьезнее пресловутых очков разведчика. Они всего человека превращали в палитру красок. Хаврон выдернул у Ани свою руку. Странное наваждение исчезло.

– Видел? – спросила Аня.

– Что это? Приборы ночного видения для снайперов легли в основу массовой коллекции? – спросил Эдя хрипло.

– Сама не знаю. Но я безумно устала. Ты видел это одну секунду и испугался, а я вижу почти постоянно.

Неожиданно Аня всхлипнула и прижалась к его плечу лбом. Эдя, не привыкший к женским слезам, ощутил себя большим псом, хозяйка которого странным образом завыла. Ему захотелось подвывать и вертеться на месте.

– Я, конечно, понимаю, что очки эти странноватые, даже очень, но с моста-то зачем бросаться? – спросил он растерянно.

Аня закрыла глаза. Ее пальцы сомкнулись на бицепсе Эди, и Хаврон тотчас по пижонской мужской привычке неосознанно напряг мышцы.

– Это невозможно. Я почти не могу спать. Постоянно слышу голоса. Ты вот сейчас посмотрел на этого водилу, и всю ночь будешь видеть его сны, и знать все, о чем он думает, и все дурное, что он когда-либо сделал, начиная едва ли не с пяти лет... А теперь представь, что творится со мной. Очки у меня уже давно, и я видела сотни, тысячи людей. Едва я закрываю глаза, как слышу хор множества голосов. Кто-то плачет, кто-то смеется, кто-то в истерике, один даже уже умер, и я умирала вместе с ним... Я так больше не могу. Я чувствую, что схожу с ума. Или уже сошла.

Эдя задумался.

– Ты видишь все эти глюки только когда ты в очках? Так? А если их не носить? – спросил он.

– У меня зрение минус пять. Без очков я как летучая мышь.

– Так выбрось и купи другие. Иногда проще выбросить очки, чем прыгать с моста, – предположил Эдя.

Аня усмехнулась.

– Думаешь, я не пыталась? Все другие очки трескаются прежде, чем я успеваю коснуться оправой переносицы... А эти... Их невозможно потерять! Я и в маршрутке их специально забывала. И в кислоту бросала, и просила одного мужика в гаражах разварить их сваркой. И все равно они через час оказываются у меня в сумке!

– Тупик прям какой-то. Без очков ты не видишь совсем ничего, а в очках ты видишь слишком много. И избавиться от очков нельзя, – подвел черту Эдя.

– Самое страшное, что я потеряла веру в людей. Ты даже не представляешь, как это ужасно: не верить людям и всех подозревать. Теперь все они кажутся мне опасными, темными, я их боюсь, почти всех... Ты даже представить не можешь, какие дикие, нездоровые мысли и желания бывают порой у самых милых с виду людей, – сказала Аня подавленно.

При упоминании о нездоровых мыслях Эдя почувствовал себя неуютно и решил сменить тему.

– Ты что, про всех все знаешь? И что ты, скажешь, положим, о нашем водиле? – спросил он недоверчиво.

Аня кивнула и надела очки.

– Тебя какое его прошлое интересует? Давнее? Недавнее? – спросила она грустно.

– Недавнее.

Аня взглянула на шофера.

– С чего начать? Конечно, с дурного?

– Почему с дурного?

– Потому что люди почему-то желают знать друг о друге только дурное... Позавчера он вез в машине двух женщин из ресторана и одна забыла сумочку. Он ее не вернул, хотя они и трезвонили на мобильник, оставшийся в сумке. Неделю назад отбил на парковке зеркало у белого «Вольво», поцарапал бок и быстро смылся... А два месяца назад бумажник вытряс у пьяного. Фамилия Самойлов. Вез его в Сокольники. Ну это еще так, мелочи! Бывает и хуже. Порой и пострашнее чего узнаешь. Одних убийц сколько по улицам ходит – толпы.

– Да, весело, – протянул Эдя и задумался.