Лев Жаков - Аквалон

Площадка будто парила в колонне света, который вздымался вдоль краев желтой кольцевой стеной. Стена эта струилась, склоны провала за ней и облепившие их толстые желейные корни дрожали, растекались, как в потоке воды.

Тулага направился к прорехе в ограждении, сделал несколько шагов, остановился, почувствовав, как что-то быстро приближается… не услышав, а именно ощутив. По коже от затылка к спине пробежали мурашки, Гана на мгновение замер, потом вскинул голову и тут же отскочил. На место, где он только что стоял, шмякнулась отрубленная человеческая кисть. Ударилась о камень, разбрызгивая кровь, подпрыгнула и упала опять. Кожа была синей: конечность принадлежала островитянину.

Он вновь поднял голову, но больше на площадку ничего не падало. Тогда по узкому каменному выступу Тулага перебежал к проему, обнажив нож, заглянул туда, потом шагнул внутрь.

Взгляду открылась пещера со стенами слишком ровными, чтобы являться естественным образованием. Они состояли из уже знакомого мягкого камня, и вдоль одной через равные промежутки со свода свисало восемь широких труб из желе, которые заканчивались на середине стены. В концы их были погружены тела неподвижных пауногов: лапы тварей, сведенные вместе, будто связанная в пучок трава, висели под трубами, почти достигая пола. Существа не шевелились, сквозь желе Гана видел их тулова, сжатые прозрачными упругими стенками.

Скользя взглядом по тварям, он пошел вперед. В конце пещеры стояла кубическая тумба из мягкого стекла; на скошенной верхней части ее было несколько симметричных выступов и круглое углубление. Внутри, примерно в середине тумбы, горел яркий клубок зеленого огня, от которого к выступам на поверхности шли нити света, ну а к углублению протянулся целый жгут толщиной с руку… Тулага внимательно все рассмотрел, присел, сквозь стенку тумбы заглядывая внутрь, выпрямился, хмурясь и поигрывая висящим на поясе кошелем. Вернувшись к трубам, встал перед ними, медленно качаясь то вперед, то назад, ухватив себя за подбородок и сведя брови над переносицей. Из ведущего на каменную площадку прохода доносился ровный приглушенный гул, поток световых хлопьев проносился там снизу вверх, но больше ничего не шевелилось и не раздавалось ни звука. Тулага попятился, глядя на пауногов, повернулся к тумбе и уставился на нее, вперив взгляд в светящийся жгут, что соединял центр тумбы с круглым отверстием вверху. Затем вновь изучил тварей. Лицо его мучительно сморщилось от мысленных усилий… Выругавшись, он бросился в конец пещеры, склонившись над тумбой, сунул кулак в круглое отверстие – тут же свет внутри стал чуть ярче, раздался тихий треск, и руку с силой выбросило наружу.

Он потряс запястьем и быстро отступил. Присел, ухватил за ноги ближайшего паунога, дернул. С хлюпаньем тело выскользнуло из трубы, – чавкнув, та съежилась, будто избавившись от чего-то, что распирало ее, и стала на пол-локтя короче. Тварь оказалась легкой, как трухлявое сухое полено. Гана рассмотрел короткую трубку в задней части, закрытую сморщенной розовой диафрагмой, приподнял паунога и нахлобучил на тумбу, перевернув так, чтобы конец трубы попал в круглое отверстие. Само собой то слегка сжалось, сдавило ее, и когда Тулага сделал шаг назад, пауног остался висеть. Зеленый свет в центре прозрачной кубической массы колыхнулся, отходящий от него жгут начал слегка мерцать… Гана присел, сквозь желе заглядывая в трубу: конец жгута ткнулся в розовую диафрагму, та сначала сморщилась, а после разошлась.

Из тумбы донеслось гудение, и затем пауног дрогнул, будто ожил.

Гана выпрямился, оглядел скошенную поверхность, дотронулся до одного из выступов, чуть нажал… По тянувшейся от выступа нити прошло пятно свечения, и жгут стал бледнее, съежился. Он положил ладонь на другой выступ, нажал немного сильнее – жгут засиял ярче прежнего, вливая густые потоки зеленого мерцания в округлое тело. Пауног стал очень медленно раздуваться и приподнялся над тумбой, но зажатая в отверстии труба не позволила твари взмыть под свод.

Беглец не знал, сколько это должно продлиться, и потому, отойдя от тумбы, сел под стеной, некоторое время устало пялился на то, как свет напитывает собою тварь, после прикрыл глаза и заснул. А проснулся из-за того, что сбоку от тумбы участок каменной стены с тихим скрипом отодвинулся в сторону, после чего из темноты на Гану глянуло темное лицо.

По извилистой облачной речке плыли три лодки: в первой и последней сидели вооруженные матросы, на средней поставили тент, под которым между ящиками и мешками устроилась Арлея. Тео Смолик вместе со своей пушечкой-горлянкой сидел на носу и периодически бодрым голосом выкрикивал команды.