Лев Жаков - Бешенство небес

От органа шла тяжелая дрожь, напомнившая Смолику то, что он ощутил, когда очутился в провале посреди Гвалты.

– Оно ранено, – сказала Арлея.

Тео уже и сам видел: сбоку на овуме был крошащийся зеленоватый участок, будто пятно лишая, из которого вниз ползли потеки густо-розового.

– Нет, не ранено. Оно заболело.

– Это тот самый фермент?

– Ага. Наверное. Вот для чего бочонок.

– Но как... Как благодаря этому Аквалон может летать?

Смолик, подняв бровь, покосился на нее, и Арлея пояснила:

– Ну вот, если птица летает благодаря крыльям – ведь мы понимаем, как это происходит? Крыльями она будто отталкивается от воздуха. Пузырь, с помощью которого плавают серлепки, – в нем газ, он легче пуха. Это понятно, правильно? Но как овум может помочь летать?

– Оно взаимодействует с реальностью на неизвестном нам уровне.

Услышав столь ученую фразу из уст капитана, девушка недоуменно нахмурилась.

– Просто ты повторяешь мои мысли, Арлея. А я еще на «Дали» пристал к нашему бултагарцу с этим же вопросом. Ведь я видел овумы раньше, они... Это просто мускулистые мешки с розовой кашей внутри. Как они могут поддерживать полет Аквалона? – спросил я. Нес сказал, что я... забыл это слово... Да! Что я слишком антропоцентричен. Сказал: людям свойственно полагать, что все вокруг обладает качествами, которые они, люди, могут оценить и понять, – и происходит это потому, что мы всё, и живое и неживое, оцениваем лишь с нашей, людской точки зрения. Так сказал Нес. И добавил: овумы взаимодействуют с реальностью на ином, недоступном – пока еще недоступном – для нас уровне. Я спросил: и что же это? Колдовство? Магия? Но он лишь презрительно фыркнул в ответ. Однако пора заканчивать с этим. Эй, говорун!

Но Фавн Сив не шевелился, будто впал в транс. Смолик осмотрелся, заметил лица нескольких десятков серапионов, неподвижно повисших за стенками пещеры и глядящих внутрь, на него. Покосился на Арлею, на молчащего Эрлангу. Поднял бочонок и зашагал к овуму, навстречу тяжелой дрожи.

Раненый бронг летел над застывшими облаками, которые казались сплошной мраморной поверхностью.

– Я все еще сомневаюсь: стоит ли приближаться к нему? – произнес Траки Нес, с озабоченным выражением лица выглядывая за борт. Они сумели вытащить рапиру – Гана решил не выбрасывать ее, оставил себе, – а после бултагарец заставил Джонатана подогнуть щупальце и концом его заткнуть узкую дыру. Но перед тем Гана по просьбе Неса крепко обмотал куском ткани то место, которое покромсала дикарка.

Несмотря ни на что, нутряной газ постепенно выходил из брюха, Джонатан летел все тяжелее и медленнее.

– Надо было сразу двигаться к Змеедану, – сказал Нес. – Даже сейчас я вижу его побережье. – Он махнул рукой влево, где маячила серая полоса.

– Но что нам делать на Змеедане? – спросила Гельта. – Там только топи, змеи и болотные колдуны.

– А как я приближусь к Эрзацу на бронге? – возразил Нес. – Эрзы, когда увидят его, сразу поднимут пальбу и собьют нас.

Принцесса чувствовала себя все хуже. Ее тошнило, голова кружилась. Яд облачной лозы рыжей змеей заполз куда-то в глубину тела и теперь выедал внутренности, постепенно отравляя их. Гельта лежала возле ограждения, глядя на двух стоящих над нею мужчин.

– Отец примет нас, – сказала она Тулаге и устало закрыла глаза.

Он перевел взгляд с осунувшегося лица девушки на бултагарца.

– Ей нужны лекарства. В Змеедане нет лекарств. А в Эрзаце о ней будут заботиться лучшие лекари.

– Хорошо, хорошо! Но как мы приблизимся туда? Местные никогда не видели бронгов, они примут его за демона из облаков и сразу нападут, понимаете меня?

Помолчав, Гана ответил:

– Не будем подлетать. Вокруг Эрзаца плоты и всякое другое. Высадите нас там. Ночью я добуду лодку. Потом летите к Змеедану, чтобы Джонатан отдохнул и смог вылечиться. Потом... не знаю. Но у меня есть это. – Он показал висящий на шее манок. – Джонатан слышит его. Если что – я буду дуть.

– Но... – начал бултагарец и замолчал, уставившись куда-то за борт. Проследив за направлением его взгляда, Тулага повернулся. В светлой дымке далеко впереди, на середине Вейжи, озера Стоячих облаков, медленно проступала громада Большого Эрзаца.

Они заставили бронга опуститься брюхом в облака, чтобы его не заметили в подзорные трубы. Ночью полетели дальше, но вскоре остановились вновь, зависнув невысоко над эфиром. Внизу был мосток на законопаченных полых бочках, навес и колья, на которых сушились сети. Все это озарял тусклый свет лампы.