Мapинa Cyржeвcкaя - Ветер Севера. Риверстейн

Ярость поднялась внутри бурей.

Я сделала шаг назад. И еще один. Медленно развернула ладони…

Навес, торговые ряды и железные прутья клеток просто снесло вихрем, не затронув ни одного животного. Железные цепи рассыпались в прах. Я накрыла животных волной Силы, залечивая раны и исцеляя. Я и не знала, что так могу…

Первой пришла в себя саламандра. По телу ящерки побежал живой огонь, она вспыхнула и бросилась к стене.

Я проводила ее взглядом. Ах да, стена! Ненавистный черный камень.

Каменная кладка осыпалась мокрым песком, и сразу потянуло свежим ветром и рекой. Животные бросились туда, чуть удивленно озираясь и неуверенно оглядываясь. Дракон помедлил, распахнул крылья, ловя в них ветер. Помотал головой, рассматривая меня желтыми глазами ящера. И взмыл вверх, выпустив напоследок струю огня, от которого загорелись остатки торговых рядов, крыши домов и оплавился камень мостовой.

Я повернулась к городу. Мои вихри выросли. Закручивались в смертельные воронки, разнося все на своем пути. Город из черного камня… Если я выпущу свою боль, этот город падет к моим ногам, осыплется трухой и песком, завалит людей. И не будет никого. Только ветер, только запах реки и леса, только дождь. Хорошо…

Я рассмеялась. Захохотала как ненормальная, подняв ладони, на которых лежали чужие жизни. Лишь взмах – и оборвутся все эти нити, держащие в телах людские души. Лишь взмах!

Никого не будет. Ни Ксени. Ни Данилы. Ни Шайдера. Ни веселых гномов. Ни эльфов со свирелью. Ни девушки с белой кожей и голубыми глазами… ни Арххарриона.

Потому что в краткий миг единения сознаний я ощутила не только всепоглощающую ревность, но и ужасающее понимание. Я хотела быть на месте беловолосой девушки. Хотела, чтобы это мои губы терзал демон, чтобы мою кожу он покрывал поцелуями и чтобы мое тело дрожало под ним. Я хотела этого! Невыносимо, мучительно, страстно! И это были мои собственные эмоции, а не эхо чувств Арххарриона! И эта картина – чужая постель и чужая женщина – чуть не свели меня с ума невыносимой болью!

Ревность и боль, ярость и смятение, желание и запрет… все это разрывало мне душу! Разрывало, вырывало из клетки, в которую я сама заточила себя! Сейчас я ненавидела Арххарриона. За то, что разбудил во мне такие эмоции, за то, что я никогда не смогу получить… Ненавидела настолько, что хотела уничтожить! Миг – и моя сила уничтожит их всех – так, как смывает снежная лавина хрупкое поселение. Без следа. В один миг. Навечно!

И будет тишина, в которой можно не думать и не вспоминать.

Я подняла ладони и удивленно на них посмотрела. Очнулась. Осмотрелась с изумлением, не веря себе. Неужели я только что была готова… убить? Я?!

Вихри медленно стихали, успокаивались, открывая страшную картину разрушения, и я рассматривала ее с изумлением как нечто, не имеющее ко мне никакого отношения.

Укрывшись под каменной кладкой дома и выставив щиты, стоял отряд стражников. Не знаю, как я выглядела со стороны, наверное, страшно. Потому что два десятка вооруженных мужчин так и не решились ко мне подойти. И крикнули прямо оттуда, запинаясь и нервничая.

– Вы обвиняетесь в незаконном применении магии… и должны быть… сопровождены… задержаны…

Я отряхнула платье от налипшего мусора, пригладила распущенные волосы и неторопливо к ним подошла. Они вздрогнули и закрылись щитами. Я подождала, пока стражники успокоятся и решатся выглянуть. Все так же закрываясь щитами и держась на почтительном расстоянии, они окружили меня и повели.

Так мы и дошли до городской темницы. На место боли медленно приходила опустошенность. Сила закончилась, исчерпалась, но я вспоминала маленькую саламандру и парящего в небе дракона и улыбалась.

Полный тюремщик от моей улыбки дернулся и спрятался за дубовым столом. Так что в тесное помещение, огороженное железными решетками, мне пришлось войти самой. И пока он бубнил что-то про «применение магии… бесчинства и разрушения… уничтожение городской стены… непоправимый ущерб городу…» и все в том же духе, я улеглась на тюфяк, подтянула коленки к груди и уснула.

В конце концов, обвинения я могу выслушать и попозже!

* * *

Проснулась через пару часов и немножко полежала, рассматривая сырую стену. Потом встала и потрясла головой.

– Пить хочу, – объявила я.

Тюремщик торопливо протянул мне кружку воды, и я с наслаждением напилась.

– Госпожа, там это, – испуганно пробормотал мужчина, – к дознавателю вас!