Антон Кучевский - Такая разная тьма

— Бей!

— Вы уве…

— Бей, кому говорят!

Интендант взялся за рогатую рукоять и совсем немного довернул произведение инженерной мысли. Быстро нажал левой рукой, остановив, и правой.

Тетива еле слышно зазвенела, отправив в полет добрых десять фунтов стали и дерева. Сверкающая в багровых лучах закатного солнца стрела преодолела все расстояние между кораблями, прошла через борт, как нож сквозь бумажный лист, и внутри раздался взрыв, а через секунду палуба раскрылась, словно распустившийся цветок.

Огромный клуб огня вырвался оттуда, труба распалась на несколько частей и рухнула вниз, давя и калеча уцелевших людей. Одна баллиста, на корме, все еще продолжала стрелять, однако Сейтарр перебежал к другой и быстро ее заткнул, оторвав храбрецу — или безумцу — руку метким выстрелом.

Вражеское судно все еще дрейфовало по кругу, все медленнее и медленнее, затем замерло, как истекающий кровью зверь, что наконец-то нашел свою смерть. К носу потащились несколько обгоревших фигурок в истерзанной одежде, одна из них поддерживала другую под руку, третий нес кусок светлой тряпки, обвязанной вокруг обломка доски.

— Как мило… белый флаг, — злобно проговорила я. Джад, тяжело дыша, спросил:

— Почему мило?

— А мне кажется, я его уже где-то видела. Не на мачте ли того купца, который они обнесли дочиста, угнав людей в рабство? Эй, Сорам, стоп двигатель!

— Капитан, — из-за спин появился насмешливо-угодливый интендант, подавая арбалет. — Если вы хотите отказать им в милосердии, я настойчиво советую сделать это с помощью моей красавицы. Ей все равно, а мне приятно будет.

— Красавицы? — приподнял бровь старпом. Я с ухмылкой забрала у Сейтарра арбалет, приложила к плечу — один из выживших покатился в агонии, пытаясь закрыть живот. В центре окровавленного пятна торчал хвост арбалетного болта.

С сожалением произнесла:

— Не быть мне стрелком. Даже не насмерть.

— Так тоже ничего, — со зловещим оскалом проговорил Ксам. — Дайте я попробую.

Пока они с Дерреком спорили, кому следующий выстрел, на палубу вскарабкался Ойген и развалился на досках, измученно дыша. Копье валялось рядом. К нему подбежал один из ребят, помог подняться, тот кивком поблагодарил и направился к нам, возмущенно шлепая губами:

— Какого черта? Я едва отплыл, как вы шарахнули чем-то, что так по голове дало — до сих пор искры из глаз!

— Это все она, — с опаской указал на меня интендант. Ойген с укоризной посмотрел на меня. Глаза темные, словно за мной через его взгляд наблюдают океанские глубины. Спросил:

— Обязательно было… так?

— Прости, — развела я руками. — В тот момент это показалось хорошей идеей.

— Да и ты еще не дохлый, — ухмыльнулся Ксам, отдав арбалет помощнику. — Ойген, а вот скажи — если ты вдруг в море сдохнешь, то будешь брюхом вверх плавать? Или это у чистокровных рыбин только встречается?

Человек-рыба на несколько секунд застыл, осмысливая сказанное, потом угрожающе проревел:

— Да я тебя…

Боцман отлично понимал, что в воду прыгать от разъяренного матроса теперь бесполезно, посему полез на мачту, ловко цепляясь за такелаж.

— Слезай, трус! Демоны бы тебя побрали! — бесновался Ойген, пытаясь вырвать фок-мачту с корнем.

— Осторожно, а то Шамашу разбудишь! — орал сверху Ксам.

Пока они сходили с ума, Джад опустил ладонь мне на плечо, привлекая внимание:

— Какие будут дальнейшие приказы, капитан?

— Насчет чего? — удивилась я.

— Насчет рейдера, — жестко сказал старпом. — Мы не решили проблему до конца.

Я задумчиво посмотрела на двух оставшихся человек, судно под которыми медленно разваливалось. Может, теперь они и безвредны, однако существует немалая вероятность — ублюдки выживут и донесут обо всем правителю Аргентау. А там уже и до войны недалеко.

— Дыру заделали?

Джад молча кивнул.

— Подплыть, обыскать корабль. Никакого милосердия. Всех выживших — добить. Этих, что машут белым флагом — тщательно допросить о количестве подобных кораблей и местах их постройки. После этого — убить, — приказала я.

Услышав приказ, Ойген обернулся ко мне:

— Капитан, я проверю, не попытался ли кто-то спастись вплавь.

— Только не ешь. Говорят, люди из Аргентау невкусные и в зубах застревают.

— И кто ж это вам мог такое говорить — собственный опыт? — ехидно произнес он, направляясь к борту.

— Я-я п-простой матрос, я ничего не знаю…

— Тем менее завидна твоя участь, — зло произнес Ксам и полоснул его ножом по горлу, одновременно переваливая тело через борт. Рачительный мужчина — палубу тоже нужно кому-то драить.