Елена Хаецкая - Жизнь и смерть Арнаута Каталана

Хуже всего было то, что мужланы не отставали и, хотя они пробежали уже значительное расстояние и изрядно отдалились от деревни, они явно не намеревались прекращать погони. Каталан мчался, от страха утратив рассудок, пока наконец не достиг той уютной поляны, где расположилась на отдых домна Алана.

– В случае, если словесный поединок ведется ради того, чтобы первенствовать, и если правота на твоей стороне, но противник твой распален, в то время как ты спокоен, учитывая также и то, что, хотя противник тебе и любезен, но ниже тебя по происхождению, ты поступишь наилучшим образом, если тихим голосом заговоришь о чем-либо с окружающими, дабы показать, что презираешь неправоту и… – Тут, прервав рассуждение, домна Алана пронзительно взвизгнула.

И было, от чего!

Моля о покровительстве, на поляну выскочил Каталан, облаченный в одну лишь рубаху, да и та, по правде сказать, изрядно поизорвалась во время безумного бегства. Со всклокоченными волосами, исцарапанный, покрытый потом, Каталан повалился к ногам домны Аланы, невнятно причитая и всхлипывая.

Почти сразу вслед за ним из гущи леса вырвались разъяренные мужланы, числом около сорока, весьма свирепые с виду, и угрожающе замахали своим оружием.

Из их бессвязных выкриков явствовало, что Каталан обесчестил в деревне девицу и что в отместку мужланы желают, во-первых, покарать срамотатца смертью, а во-вторых, нанести его покровительнице ущерб, соразмерный тому, что был причинен в деревне.

– Да он безумен! – закричала домна Алана, отпихивая ногой Каталана, судорожно цепляющегося за оторочку ее нарядного платья. – Разве вы не видите, что этот человек не в своем уме? Он дурак! Он блаженный! Он утратил рассудок! Он сумасшедший! Какой с него спрос?

– А! – заорал, выкатывая глаза, похожий на медведя бородатый мужлан. – Твой дурак лишил невинности мою сестру!

– Да он безумен, безумен! – Домна Алана заломила руки, в ужасе оглядываясь по сторонам. – Пощадите его и нас всех!

Каталан пал на спину и задергал в воздухе голыми ногами, подражая ослиному реву. Мужлан глядел на него некоторое время с сомнением, но затем решительно замотал косматой головой.

– Дурак так дурак! Нам-то что? Девка испорчена!

И надвинулся на домну Алану. Остальные мужланы тоже приблизились, выставляя вилы и колья. Брат испорченной девицы, не сводя глаз с домны Аланы и пустив уже слюну из угла рта на бороду, потянулся распустить завязки своих штанов.

Поняв, что у него на уме, домна Алана пронзительно закричала:

– Помогите! Помогите!

Тотчас ее вассалы и слуги схватились за оружие и отважно бросились защищать госпожу. Но силы были слишком неравными. Мужланы числом превосходили друзей и слуг домны Аланы в четыре раза – самое малое. И потому, невзирая на отвагу и доброе оружие, все защитники прекрасной дамы были перебиты, как мыши, – кроме Каталана, который в самом начале битвы уполз в кусты и там затаился, обхватив голову руками и крепко зажмурив глаза.

Одержав легкую победу, мужланы повалили на окровавленную землю прислужниц благородной домны и изнасиловали их. Саму же домну сперва связали, а затем раздели, ибо желали завладеть ее одеждой и украшениями. После чего нагую и беспомощную также расстелили на траве рядом с зареванными служанками и приготовились опозорить.

В этот ужасный миг в лесу затрещали ветки, запел охотничий рожок, загавкали псы – и на поляну вылетел всадник. При виде его мужланы тотчас же приостановили выполнение своего гнусного намерения и снова схватились за колья.

Однако всадник развернул коня и сбил с ног одного из мужланов, а после закричал громким голосом:

– На колени, скоты!

Видать, мужланы его признали, потому что опустили вилы и колья и расступились. Тот, что лежал на земле, сбитый конем, осторожно отполз в сторону.

– На колени! – гаркнул всадник снова, а конь под ним завертелся и громко зафыркал.

– Сеньор Саварик! – заголосил брат обесчещенной девицы, поспешно подтягивая штаны и валясь на колени перед танцующим конем. – Сеньор! Добрый господин! Выслушайте нас!

Саварик (а это был он) протянул руку, указывая на домну Алану.

– Немедленно развяжите эту госпожу и верните ей все то, что отобрали!

Мужланы торопливо развязали ей руки и нехотя бросили на землю всю снятую с нее одежду и драгоценности. Громко зарыдав, домна Алана пала лицом на ворох шелков, ее плечи затряслись. Служанки, робко приблизившись, попытались помочь сеньоре облачиться, но та вдруг резко села, тряхнув грудями, и отхлестала их по щекам, после чего снова разрыдалась.