Вера Камша - Зимний излом. Том 1. Из глубин

– Да здравствует Эпинэ! – надсадный вопль послужил сигналом. Принарядившиеся горожане громко радовались воцарению Ракана и приветствовали Повелителя Молний, Первого маршала Талигойи, внука великого Гийома и так далее. От венков и букетов разило мертвечиной, а взлетающие в воздух чепцы, шапки и шляпы казались нетопырями.

На углу Зимнего проезда и Оружейной на дорогу выбежала девица в белом и встала, выставив вперед охапку рыжих, похожих на фонарики цветов.

– Жильбер, – бросил Робер, – возьмите этот... подарок. И заплатите.

– Да, Монсеньор, – откликнулся Сэц-Ариж. Робер дернул за узду, объезжая девицу с физалиями или как там назывались эти рыжики. Любопытно, что получат крикуны за свою любовь: деньги, хлеб, вино или просто спокойный сон?

В глаза бросилось несколько то ли студиозусов, то ли подмастерьев в разноцветных куртках. Высокий и рыжий вытащил из-за пазухи голубя и подбросил. Обалдевшая от свободы, холода и солнца птица едва не упала, но выправилась и затерялась среди крыш и ветвей.

– Да здравствует Эпинэ! – заорал парень. – Иноходец в свинячьем стаде!

– Ура Югу! – подхватил второй.

– Юг, сними раканьи тряпки! Мы с тобой!

– Давить север! – завопил заводила, вскакивая на основу каменной ограды. – Долой Таракана!

Несколько дюжих цивильников, расталкивая толпу, бросились к бузотерам, но те, на прощанье еще разок проорав «Ура Эпинэ», куда-то юркнули и исчезли. Робер обернулся: на лице Жильбера Сэц-Арижа блуждала блаженная улыбка.

Бочку на коронацию не допустили – рожей не вышел и не рожей тоже, что его и спасло. Жирный горбоносый жеребчик с маленькими хитрыми глазками блаженствовал в деннике, Матильда бы с радостью поменялась с ним местами, но принцессам сено хрумкать никто не даст. Ее Высочество оперлась о руку царственного внука и под грохот оркестра сползла с крыльца. Праздничек, чтоб его, начался.

Альдо галантно зашвырнул бабку на многоопытную белую кобылу. Скотина сияла от золота, попону украшали геральдические звери, на уздечках брякали подвески, а грива была подобрана какими-то прищепками. Уроды, их бы так причесали!

Матильда разобрала поводья, незаметно тронув скрывавшие фляжку оборки, и, вспомнив об этикете, буркнула:

– Благодарю.

– Матильда, – прошипел король талигойский, – злиться будешь вечером, а сейчас веди себя прилично.

– Прилично? – принцесса ткнула пальцем в изуродованную лошадь. – Вот с этим?

– В Гальтаре на конях с неубранными гривами ездили только плебеи, – отрезал внучек, – ты просто не привыкла.

– И не привыкну, – предупредила Матильда. – Учти, это первый и последний раз.

– Учел, – подмигнул Альдо и поправил сползший на одно ухо кедровый венок. Матильда с ненавистью глянула на подданных во главе с Берхаймом и промолчала. Альдо сдвинул брови и вскочил в седло.

– Вперед, Ваше Высочество! – виконт Мевен, которому в великий день доверили пасти вдовствующую кучу, взял кобылу под уздцы. Стоило всю жизнь ездить верхом, чтоб на старости лет превратиться в тряпичный тюк.

Грохнула пушка, возвещая о начале церемонии, с наскоро сооруженной галереи рванула вверх голубиная стая, трубы завыли что-то победное.

– Да здравствует дом Раканов, – надтреснутым тенором проорал церемониймейстер Берхайм, – Слава!

Музыканты заткнулись, давая дорогу человеческим глоткам, белая кобыла громко заржала. Над таким только и можно, что ржать! Альдо вздыбил коня.

– Слава Талигойе! – возопил внук, цепляясь за поводья. – Слава тысячелетней Талигойе!

Матильда сцепила зубы и сосредоточилась на затылке капитана гимнетов. На галереях шипело и плевало здравицами ызаржье стадо, в небе кружили и гадили голуби, брякал подвесками линарец Его Величества внука. В Гальтаре повелителя на коронацию волок глава церкви, но просить о подобной услуге Левия не рискнул даже Альдо. А жаль, Матильда бы не отказалась услышать ответ кардинала.

– Слава Раканам! – надрывался Берхайм. – Слава великим Раканам!

– Да здгавствует Альдо Пегвый!

– Альдо Великий!

– Виват Талигойе, виват Раканам!

– Слава, – подхватила готовая жрать камарилья. – Да здравствует!.. Великий день... Какое счастье...

Падальщики! Ызарги на конской туше! Толстые и тонкие, старые и молодые, агариссцы и местные бряцали цепями, сияли драгоценностями, благоухали, чихали, наступали друг другу на ноги, извивались, галдели, били хвостами, воображая себя конями и орлами. Мразь!