Дмитрий Казаков - Солнце цвета ночи

Арнвид и Ингьяльд останутся около драккара, чтобы продолжить попытки, а Ивар с большей частью дружинников отправится к местному правителю. Почему бы ни полюбоваться чудесами земли ольмеков, если есть такая возможность?

– Очень хорошо, – посланец кивнул, заставив собственные цацки зазвенеть. – Тогда пойдемте.

Из леса вышли еще четверо рабов, держащих просторные носилки с укрепленным на столбиках навесом.

Несколько дней назад Ивар попытался расспросить Ач-Тепека относительно лошадей или повозок. Тот взглянул на конунга как на сумасшедшего и заявил, что более глупой идеи, чем ездить на животных, он не слышал давно, с тех самых пор, как деревенский дурачок предложил собирать в корзины солнечный свет.

Выходило, что ольмеки путешествуют только пешком, и лишь самые знатные – в носилках.

– Сколько на нем золота, – пробормотал Нерейд, глядя на забирающегося в носилки посланца. – Может, прирежем его по-тихому и смоемся?

– Ты рассуждаешь как мелкий грабитель, – ответил Ивар. – Если столько золота у обыкновенного гонца, сколько его у правителя? Подумай сам.

Нерейд замолчал, глаза его полыхнули алчностью.

Вода в ручье была темной, будто смола, над ней с едва слышным жужжанием кружилась мошкара. От прибрежных зарослей, сырых и густых, ползли запахи гнили, прелого дерева.

– Встаем здесь, – посланец откинул защищающую от солнца занавеску, выглянул из носилок.

– Ну и место он выбрал, – пробормотал Нерейд, скидывая груз и разминая затекшие плечи.

– Наверно лучше знает, где в этом лесу останавливаться, – ответил Ивар. – Зато на драккаре окажется дурак дураком, хотя и там не промолчит. Слишком привык командовать.

По едва заметным тропам, протоптанным среди густых джунглей, они шли третий день. Переходили вброд реки, мутные, точно речи пьяницы, двигались сырыми ложбинами, где даже в солнечный полдень царил полумрак, а кроны смыкались так, что не было видно неба.

Дважды ночевали в селениях, где для посланца сына Ягуара освобождали лучшие дома, а единожды – на поляне посреди леса. Викинги привыкали к огромным комарам и мелкой кусачей мошкаре, жевали лепешки из кукурузной муки и странные фрукты, именуемые томатами.

Вид собачьего мяса перестал вызывать у Ивара тошноту, да и прочие викинги ели его с аппетитом.

Куда труднее оказалось приспособиться к жаре, царящей во влажном, пронизанном испарениями лесу. Если в стране серков зной был сухим и в нем дышалось легко, то здесь ты захлебывался в собственном поту, воздух был густым, как в бане.

Привыкшие к холоду воины хрипели, будто разболтавшиеся кузнечные мехи.

Не переставляли удивлять местные твари. Ядовитые змеи и жабы, кусачие насекомые, гигантские летучие мыши, пьющие кровь точно соревновались, кто первым доберется до людей.

Иногда из чащи доносился рев владыки джунглей – ягуара, той самой кошки, чью голову носил Ач-Тепек, а шкуру – посланец. Ольмеки считали зверя своим предком, что сильно удивляло Ивара – как можно украшать себя черепом или кожей прадедушки?

– Время вознести молитвы, – сказал посланец, выбравшись из носилок, и глаза его сверкнули.

– Опять! – Ульв картинно вскинул руки, зажал уши. – Сколько можно?

Утро для ольмеков начиналось с молитвы, ей же заканчивался вечер. Они ухитрялись обращаться к богам на дневном привале, а на викингов, в ритуале участия не принимавших, глядели с удивлением.

– О Тлалок, о Шипе Тотек, о Кецалькоатль! – завыл посланец, упав на колени и потрясая жезлом. – О отец наш, могучий, ходящий на мягких лапах, но выпускающий обсидиановые когти! Внемлите же мне…

Воины и рабы, собравшись за его спиной, сидели на корточках, вжав голову в плечи и всей позой выражая покорность. Ладони их лежали на земле, а глаза были закрыты.

– И вот так будут завывать, пока не надоест, – с неудовольствием заметил Нерейд, почесывая живот. – А у меня в брюхе урчит. Интересно, как там наши у драккара? От скуки дохнут?

– Эйрик их гоняет, как Тор козлов, – ответил Ивар. – Ничего, не соскучатся.

– Конунг, – подошел Даг. – В лесу с южной стороны какое-то беспокойство. Мне кажется, что к нам кто-то подкрадывается.

– На хозяев надежда слабая, – Ивар глянул на посланца, в исступлении царапающего собственные плечи. – Будем обороняться сами. А ну всем надеть кольчуги и смотреть в оба!

Сам натянул сплетенную из колечек рубаху, ощутил, как надежная тяжесть облекла плечи. Под шлемом стало жарко, по вискам потекли струйки пота, в ушах застучала кровь.