Эрик Ластбадер - Воин Опаловой Луны

Теперь пришла очередь штурману останавливать его поднятой рукой.

– Ты хоть лед бы приложил, – сказал регент, придвигая к нему чашу.

Мойши неохотно подчинился. Холод успокоит боль хотя бы на время. Да и распухнуть плечу не даст.

Мойши смотрел, как его друг осторожно идет через комнату к окну. Он похож на огромное насекомое, подумал Мойши. Охотящийся богомол. Ограниченный этим разработанным для себя какимто особым способом передвижения. Наконец регент подошел к окну и сел на широкий подоконник, вытянув длинные ноги. Протянул руку, пробуя их драгоценную твердость, и сказал:

– Не могу больше их прятать.

– Наверное, к этому не так просто привыкнуть.

– Да уж, – слабо усмехнулся Эрант, хотя уже веселее. – Хвала богам, мнето по крайней мере не пришлось испытать той душевной скорби, которая убила Туолина. Странно, что он обрел любовь лишь на пороге смерти. Он был воином от бога. И, в конце концов, настоящим героем. Его должны помнить. Это будет только справедливо.

Он сидел как истукан, словно аршин проглотил, целиком уйдя в себя, а Мойши терпеливо ждал, думая о своем. Эрант ощутил порыв легкого ветерка, он подсушил пот на его спине, от которого зеленый шелк рубахи прилипал к коже. Солнце затуманилось, и на югозападе заклубились летние грозовые облака, быстро надвигаясь на берег, словно опаздывали на какуюто важную встречу. Регент втянул воздух – близился дождь. Воспоминания были словно удар арбалетной стрелы – слякотное утро с мокрым снегом, Эрант мчится по полю битвы перед желтокаменной цитаделью Камадо, копыта его холеного жеребца грохочут как гром с такой сосредоточенной силой и скоростью, что он едва не вылетает из седла. Но почва была скользкой от крови павших, и было их так много, что земли почти не было видно под грудами тел. Его конь испугался, споткнулся и бешено рванул в сторону. Он вылетел из седла, нога зацепилась за стремя. Его проволокло по кочковатой земле, по телам и разбросанному оружию. Доспех защитил только его торс и руки. Какимто образом с него снесло половину шлема, и он потерял сознание.

Но вот его ноги не взялся лечить ни один лекарь. Нервы были перерваны, да и в любом случае плоть и мускулы изодраны в клочья так, что просто выбора не оставалось. Они оставили лекарю Туолина сказать ему об этом.

И все же он не отчаивался, поскольку в его пламенной душе просто не было места этому унылому, лишающему воли чувству. В любом событии есть чтото хорошее, думал Эрант, или, по крайней мере, какойнибудь важный урок. Его тело было подвергнуто испытанию и прошло его. Теперь испытанию подвергался его разум. Он или выживет, или духовно сломается.

Как только лекари удалили его мертвую ногу, нужды в них больше не было. И он призвал механиков, выгоняя сразу же тех, кто не мог удержаться от улыбки, или отводил глаза, или был озадачен его требованиями, поскольку такие люди явно сказали бы ему, что ничего нельзя сделать.

Эрант не верил в то, что нельзя, и, в конце концов, нашел человека, который не боялся его и знал, что будет нужно для исполнения приказа.

– Помоему, они должны быть не просто приспособлениями для хождения, – таковы были его первые слова, и Эрант был доволен.

– Делай, – сказал он.

Конечно же, деньги проблемой не были. Эрант был героем Кайфена, и народ уже начинал требовать, чтобы он стал регентом Шаангсея. Ведь он потерял ноги, защищая этот город, так что теперь Шаангсей любой ценой вернет ему способность ходить.

Механик – тот самый, что потом нарисовал чертежи Сейфуке, – работал не покладая рук целый сезон, забросив все остальные дела, и, в конце концов, пришел к Эранту с чемто длинным и тонким, завернутым в темную ткань.

– Готово, – сказал он, выкладывая содержимое. Они были сработаны наподобие ног человеческого скелета – изогнутые кости были вырезаны из какогото яркокрасного материала, крепкого, как камень, но к тому же еще обладавшего необходимой гибкостью. Суставы были просто шедевром конструкторского мастерства – шарниры и муфты были сделаны из оникса и литой бронзы, обработаны сухой смазкой, которая также защищала металл от влаги и ежедневного износа.

Ноги прилаживали полдня, но с тех пор Эрант не снимал их никогда. Когда делали последнюю подгонку, механик сказал:

– Конечно, можно было бы много чем облепить эти так называемые кости, чтобы ноги казались настоящими. Но, – он затянул последний винт и встал, с удовольствием разглядывая свою работу, – честно говоря, мне они так больше нравятся. Сам бы такие носил, если бы пришлось.