Ирина Сербжинская - Воин Сновидений

С появлением в редакции Порфирия жизнь стала гораздо интереснее. Сотрудники долго развлекались с «заместителем», подсовывая его в разные отделы – покладистый Порфирий Петрович никогда не спорил. В один день он сидел на вахте в обнимку с гитарой деда Ильи, в другой – облаченный в комбинезон печатника стоял возле станка в типографии, в третий – задумчиво смотрел в окно редакции, вызывая невиданный переполох в Управлении железной дороги, которое находилось в доме напротив. Иногда Порфирий менял костюм на мини-юбку, цеплял парик, принесенный из дому главным бухгалтером и, ухмыляясь, встречал посетителей в приемной шефа.

Несколько раз «заместитель» даже выходил на улицу и усаживался на лавочку подышать свежим воздухом, но после того как несознательные граждане, напуганные появлением на бульваре скелета, дважды вызвали милицию, прогулки пришлось прекратить.

С началом ремонта выдохшаяся было фантазия забила ключом, и Порфирий Петрович снова зачастил в гости, нанося визиты то малярам, то штукатурам.

– Слушай, Сати, – сказал начальник отдела, поправляя на Порфирии шляпу. – Ты написала рекламу для магазина «Сафари»? Они звонили уже, спрашивали.

– Написала, написала, – проворчала та. – Фотографии только нужны. Где б их взять? Это вам рекламодатели печенье привезли? Вкусное… Я с собой заберу, можно?

– Фотографии найдем, – пообещал начальник. Он заметил на подоконнике бутерброд с колбасой, неосторожно оставленный кем-то из подчиненных, схватил и без зазрения совести откусил половину. – А в ресторан «Таежный» когда едешь? Сегодня? А напишешь когда? Они побыстрей просили. Уже и деньги собираются прислать.

– Перечислили уже, – робко сообщил один из менеджеров, с тоской глядя на свой собственный бутерброд в руке начальника отдела. – Такие доверчивые люди… еще рекламу не видели, а уже деньги отдали.

Сати помрачнела:

– Написать-то я напишу, только насчет рекламных снимков ничего обещать не могу. С Аверченко ехать придется… а уж он так сфотографирует, что посетителей в эту ресторацию потом и калачом не заманишь! Сам понимаешь, фотограф он начинающий…

– Понимаю, – отозвался начальник, пристраивая недоеденный бутерброд в руку скелета. – Кушай, Порфирии. Кушай, не стесняйся. Да, жаль, кроме Аверченко никто у нас в конторе толком фотографировать не умеет! А магазину «Рыбный рынок» готова реклама?

– Магазину не готова.

– А почему? Обещала быстренько!

Сати рассердилась:

– Ремонт! Сосредоточиться невозможно! Вчера только писать приготовилась, только задумалась… текст сложный, реклама обувной фабрики. Они там такие чудо-сапоги изготовляют… Ты сам-то ихнюю обувь видел? – поинтересовалась она у начальника. – Не видел?! Не вздумай покупать. И жене своей накажи, чтоб ни-ни! Это же пыточные инструменты! «Испанский сапожок» и прочие ужасы средневековой инквизиции. – Сати покосилась на буклеты обувной фабрики, разбросанные по столу начальника. – А ведь мне надо покупателя убедить, что эти галоши – именно то, что ему нужно! Только задумалась, только текст пошел, как приходит маляр… кстати, где шеф нашел этих восточных красавцев? Это же «Тысяча и одна ночь», а не ремонтная бригада… приходит, щурит глазки и говорит сладким голосом: «О, услада наших очей! Жемчужина снов! Хотим здесь побелить потолок, не могла бы ты, рахат-лукум моего сердца, свалить в соседний кабинет! И пиши там свои бриллиантовые тексты, драгоценнейшая ты наша!» – Она сердито уставилась на начальника. – Как работать, скажи!

Тот почесал в затылке.

– Ну… к ответственному секретарю иди, – предложил он. – Его кабинет уже отремонтировали.

– Там принтер не работает, – напомнила Сати. – И компьютер не в сети. А чинить-то некому!

– Это да, – помрачнел начальник и покосился на принтер. – Наш тоже барахлит…

– Во-во, – сердито сказала Сати и поднялась. – Ладно, пойду я. Планерка скоро.

Она вышла в коридор, окинула взглядом лестницу, заставленную ведрами и заляпанную известкой, и поморщилась. По всему было видно: «оккупанты» обосновались в конторе надолго и в ближайшие несколько лет покидать ее не собирались. Они сновали по кабинетам, двигали столы, роняли шкафы, брызгали на мониторы известкой и норовили выдернуть из розеток все провода. Старейший журналист города Люся, ведущая в газете рубрику «Советы потомственной целительницы Прасковьи», пригрозила вчера собственноручно расправиться с любым, кто осмелится помешать ей вовремя сдать материал в номер. Перечить разъяренной «целительнице» ремонтная бригада не отважилась, так что можно было надеяться, что сегодня на четвертом этаже царит тишина.