Ирина Сербжинская - Воин Сновидений

– Пять серебряных монет, Селия, дочь рыбака, – нехотя отозвался палач. Девушка помрачнела.

– Почему так дорого? – с досадой спросила она.

– Он зарезал двоих, – пояснил палач. – Назначено по две монеты за жизнь каждого. И еще одна – в уплату за мой труд. Я тоже должен что-то заработать? Или ты думаешь, палач может работать бесплатно, из любви к искусству? Кроме того, из своего заработка я же еще должен заплатить помощникам. – Палач кивнул в сторону двоих подручных, лениво подпиравших столб виселицы.

Селия расстроенно промолчала, пересчитывая деньги в маленьком потертом мешочке.

– Может, возьмешь пока одну, а остальные я принесу тебе…

– Ох, Селия. – Палач сделал знак одному из помощников, и тот подошел к осужденному поближе. – Я бы рад уступить такой красавице, как ты, да порядок есть порядок! Выкуп должен быть внесен тут же, пока человек стоит под виселицей.

Парень бросил быстрый взгляд на всадника, лицо того по-прежнему оставалось невозмутимым.

– То есть желающих выкупить эту никчемную жизнь нет? Что ж, правильно!

Палач махнул рукой подручному, стоявшему за спиной осужденного, тот ловко выбил из-под ног жертвы березовый пенек, и тело несчастного закачалось на веревке.

Толпа, негромко переговариваясь, разошлась. Покинула площадь и рыжеволосая Селия, вытирая слезы сомнительной чистоты фартуком. Всадник проводил ее задумчивым взглядом, тронул жеребца и, не оглядываясь поехал прочь.

Возле виселицы ненадолго задержались лишь помощники палача: по обычаю они бросали кости, кому достанутся сапоги и одежда мертвеца. Вскоре ушли и они.

На город медленно опустился темный и сырой осенний вечер. Шаркая башмаками, притащился старик-фонарщик, зажег на площади чадящие фонари и побрел дальше. Издалека доносились пьяные голоса и женский визг. Внезапно послышался цокот копыт по булыжнику, к виселице приближался человек на вороном коне. Остановив жеребца, он внимательно огляделся: вокруг не было ни души. Всадник пустил коня рысью, на ходу вытаскивая меч. Одним взмахом он перерубил веревку, тело с глухим стуком обрушилось на землю. Человек остановил коня и вложил меч в ножны.

От увиденного сделалось бы не по себе даже видавшему виды палачу: тело казненного пошевелилось. Затем повешенный сел, ослабил узел веревки, стащил петлю с шеи и отбросил в сторону.

– Фу, наконец-то… Ты не слишком торопился, – проговорил он с упреком. – Кстати, я видел тебя в толпе зевак! Ты мог бы мне и помочь, а? Слышал же – меня можно было выкупить. И всего за каких-то пять серебряных монет! Проклятье! – с досадой воскликнул казненный. – Что за унижение, мою жизнь оценили так дешево – пять серебряных монет! Неужели я не стою большего?! – Он поглядел на всадника снизу вверх:– Почему ты не заплатил, Хокум?

– Хотел поглядеть, как ты выкрутишься, – хладнокровно ответил тот. – А вместо этого ты дал себя повесить. Бездарное зрелище! Тильвус, ты теряешь квалификацию.

– Бездарное?! Ничего подобного! – Парень легко вскочил с земли. – Я целых пять минут дрыгал ногами! Дольше просто не стоило, палач бы удивился этакой живучести. Ну и тип… знал бы ты, о чем он думал, пока проводил казнь! Да и помощники его ничуть не лучше. Подлые негодяи, украли мои сапоги! Я, честно говоря, опасался, что они и штаны стянут… нет ничего хуже, чем болтаться на веревке в подштанниках!

– Могли и на них позариться. Я слышал, подручные палача ничем не брезгуют.

– Проклятые извращенцы, чего от них ждать, – недовольно проворчал Тильвус. – По счастью, они ограничились лишь сапогами. И на том спасибо…

Он отряхнул штаны и одернул рубаху.

– А при чем тут моя квалификация?! Ты же видел – вокруг было полно народу. Вздумай я исчезнуть, сколько шуму бы было! И опять поползли бы самые нелепые слухи о чародеях! Я и подумал: если уж им так хочется меня повесить, пусть повесят и успокоятся.

Всадник спрыгнул с коня, пошарил в сумке и бросил на землю сапоги.

– Держи. Так что там болтал палач? – поинтересовался он, продолжая рыться в сумке, в то время как Тильвус, прыгая на одной ноге, натягивал сапог. – Ты и вправду зарезал двоих? Зачем? – Он вытащил скомканную суконную куртку и протянул парню.

– Даже и не думал, – махнул рукой Тильвус. – Видел ту, рыженькую, что хотела меня выкупить? Вот из-за нее, некоторым образом, я и угодил на виселицу.

– Я так и знал, – со вздохом проговорил Хокум.

Тильвус натянул куртку и принялся зашнуровывать рукава.

– Что ты так и знал?