Владислав Русанов - Заложник удачи

Солнце уже высунулось над кронами буков на добрых две ладони, когда впереди замаячила крепостная стена Ошмян.

И это они называют укреплением!

Ручей, играющий роль рва, невысокий вал и кое-как обтесанные сверху колья. То-то они гореть будут, подсушенные беспощадной жарой за истекшую седмицу, когда чародей Вукаш щедро плеснет «кровью земли».

Стража в воротах, хвала Господу, усиленная — не иначе как по причине грядущей войны: заметушилась, увидев четырех взъерошенных всадников, широкой рысью — на галоп сил у коней уже не оставалось — приближающихся к мостику. Достопамятный мостик. Неужто и сейчас придется пробиваться силой? Тех-то сил осталось — кот наплакал…

К счастью, сражаться не пришлось.

Командовал десятком стражников знакомый драконоборцу Курыла — пожилой, с блеклыми глазами, напоминающий скорее мастерового, чем воина.

— Ты откуда такой красивый, пан рыцарь? — удивленно проговорил он, давая знак своим подчиненным убрать рогатку.

— Беда, братцы… — прохрипел Годимир, направляя коня на мостик. Откашлялся и выкрикнул уже погромче: — Беда! Война! Загорцы близко!

— Загорцы? — недоверчиво покачал головой десятник. — Что-то рановато…

— А молодой пан говорил… — влез без разрешения безусый конопатый паренек.

— Я тебе дам «молодого пана»! — Курыла замахнулся на дерзкого древком гизармы. — Всяк сверчок, Неклюд, знай свой шесток! Паны рыцари, стало быть, сами разберутся.

— А какой молодой пан? — спросил драконоборец.

— Так, пан рыцарь, к пану Божидару вроде как сынок приехал единоутробный, — пожал плечами стражник. — Еще вчерась… Не знаешь такого?

— Как же, знаем, — с угрозой проговорил Ярош. — Ох, доберусь я до него, елкина моталка…

— А? Ага. Ну, давайте, езжайте прямо в замок, стало быть, — ухмыльнулся Курыло. — Могет быть, вас дожидаются там, за стол не садятся.

Рыцарь нахмурился. Когда простые стражники с тобой так начинают разговаривать, волей-неволей начинают кулаки чесаться. Но, с другой стороны, стоит ли связываться, терять драгоценное время? Не в том ты сейчас положении, пан Годимир, чтобы свои порядки в Ошмянах наводить.

Словно уловив его мысли, Велина дернула словинца за рукав:

— Поехали, Годимир! Время…

Что ж, поехали так поехали.

Знакомые ошмянские улицы. Чистенькие беленые дома, улыбчивые жители. Корчмарь заметал улицу перед заведением. Остановился, проводил взглядом странную процессию.

А вот и замок Доброжира. Нет, теперь уже Аделии. Интересно, успели ли справить похороны короля, как подобает? Да наверняка успели. Могли и коронацию провести, не дожидаясь его возвращения. Уж очень сильно королевна стремилась на батюшкин престол вскочить. Ага, и Сыдора рядом с собой пристроить.

— Рыцарь Годимир герба Косой Крест из Чечевичей, — представился драконоборец стражникам у ворот замка.

— А остальные? — хитро прищурился десятник. Пожилой, пожалуй, постарше Курылы, со шрамом на щеке.

— Велина из Белян, — просто ответила сыскарь. — У меня важное поручение к ее величеству. Веди панна Аделия уже королева, не так ли?

— Королева, — кивнул воин, перевел взгляд на Олешека, самого подозрительного в компании из-за загорского наряда.

— Шпильман Олешек по прозвищу Острый Язык из Мариенберга!

— Что-то не похож ты на мариенбержца, — недоверчиво пробормотал десятник.

— Я гляжу, у вас в Ошмянах встречают по одежке? — подбоченился музыкант. — Я был в гостях у вас не так давно по приглашению каштеляна — пана Божидара герба Молотило.

— А! То-то я гляжу, вроде видел тебя где… А ты, борода?

— А я — Ярош Бирюк, — напрямую выдал разбойник, чем ошарашил не только стражников, но и рыцаря со спутниками. Он что, совсем из ума выжил? Назваться настоящим именем — это ж прямая дорога в колодки, а то и на плаху.

Десятник заморгал в недоумении. Видно, подумал: может, какой кметь неудачно пошутил?

— Что глазами лупаешь, елкина моталка? — оскалился Ярош. — Не видишь, я сдаваться явился?

— Тогда… это… Давай с коня… И… это… в буцегарню. — Пожилой махнул рукой остальным стражникам. Они придвинулись, сжимая гизармы.

— Не тебе, дядя, — небрежно глянул на них с конской спины лесной молодец. — Сдамся только королеве.

— Какой я тебе дядя? — насупился десятник. — Бегом с коня, я сказал!

Широкоплечий чернявый стражник, стоявший с ним рядом, негромко проговорил:

— Погоди, Ждан, может, панство какую-нито вольность объявило… Перед войной-то. Вон и Сыдор… — добавил он совсем тихо.